Жительница блокадного Ленинграда

27 января – День воинской славы России. День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. В Бабушкинском районе живет человек, который прошел все ужасы блокадного Ленинграда – это Зоя Ивановна Сильванская.
Родилась Зоя Ивановна 26 ноября 1934 года в Ленинграде. Отец Иван Васильевич – военный, мать Наталья Евгеньевна – слесарь-электрик. В годы блокады семья проживала на улице ­Кожевенная линия недалеко от Финского залива. Когда в сентябре 1941 года вокруг родного города замкнулось кольцо блокады, Зое было всего 7 лет.

Зоя Ивановна Сильванская

До войны ходила в детский садик от завода, на котором работала моя мама. В начале лета всех детей отправили на дачу, где мы отдыхали, а 22 июня 1941 года нас в спешке собрали, привезли обратно в город и передали обеспокоенным родителям – началась война.

Жители Ленинграда 22 июня 1941 года во время объявления по радио
правительственного сообщения о нападении фашистской Германии
на Советский Союз (сверху)

На улице блокадного Ленинграда, 1942 год (посередине)

Пожары в Ленинграде после первого немецкого авианалета,
сентябрь 1941 года (внизу)

Мы с мамой остались жить в Ленинграде, который уже обстреливали и бомбили немецкие самолеты. Бомбили страшно. А 8 сентября 1941 года началась блокада. Фашисты взяли город в кольцо, отрезали от всех дорог, в том числе железных и морских, по которым в Ленинград доставлялась вся продукция. Поэтому хлеб, который был нам положен, стали отпускать по карточкам. Его было мало, но мы терпели. ­Самыми страшными месяцами для всех жителей блокадного города стали ноябрь и декабрь. Хлеб иждивенцам и детям, то есть таким, как я, давали по 125 граммов в день. Маме как работающей полагалось 250 граммов в день. К тому же стояли страшные морозы, а при воздушной тревоге нам нужно было выходить на улицу и бежать в бомбоубежище. Мы, конечно, ходили туда и сидели до отбоя, а потом шли домой, чтобы поспать и отдохнуть. Но бомбежки не прекращались ни днем, ни ночью, и вскоре все настолько устали от этого, что, махнув рукой, сказали: «Все, не будем никуда ходить, будем спать в своих постелях: убьют так убьют».

Маленькие жители блокадного Ленинграда
у бомбоубежища, 1941 год

А потом мороз стал еще сильнее. Я, наверное, больше никогда в жизни не переносила таких лютых морозов. Нам пришлось пойти жить в бомбоубежище, все-таки там не было стрельбы, вернее ее не было слышно. Единственное, нас там замучили вши и пошла чесотка. От голода иммунная система слишком ослабла и мы стали чаще болеть. В конце концов мама попросила у директора завода, где она работала, разрешения пожить в раздевалке завода. В блокаду детей заставляли вывозить из Ленинграда, но моя мама сказала, что мы никуда не поедем. Она сказала: умирать, так здесь. И мы так и остались в блокадном городе. И директор завода разрешил нам с мамой пожить в раздевалке.

Ленинградцы на Загородном проспекте
во время мороза минус 30°, январь 1942 года

Заводы в то время содержали в хорошем состоянии, потому что они выпускали продукцию для фронта. Мама работала, и я стала работать с ней. Несмотря на маленький рост и возраст, помогала рабочим на заводе – подносила детали, убирала помещение. Вместе с другими подростками помогала спасать от смерти таких же детей – ходили по квартирам, искали и находили тех, у кого не осталось близких родственников, сообщали взрослым. Сирот отправляли в детские дома, и они выживали. Играть мне было неинтересно, да и играть было нечем – все было разрушено и игрушек у меня не было. Хотя мне, как ребенку, иногда хотелось поиграть, но в то время мне пришлось стать взрослым человеком. Поговорка «У войны не женское и не детское лицо» во время войны не действовала. Я повзрослела в 7 лет.

Ленинградцы берут воду из лопнувшей трубы, 1942 год (сверху слева)

Мама работала, и я стала работать с ней,
помогала рабочим – подносила детали... (два фото сверху справа)

Ленинградские дети в бомбоубежище (внизу слева)

Летом мы сушили траву, а зимой из нее на буржуйке
делали лепешки (внизу справа)

Почти два года мы с мамой прожили в раздевалке. Там было тепло. Я помогала рабочим по мере возможности: подносила им детали, инструменты, старалась облегчить их труд. От голода было трудно двигаться. Питались только хлебом с водой. А летом нас спасала трава. Очень любили крапиву – она казалась необычайно вкусной. Я бы и сейчас с удовольствием ее поела. Также собирали лебеду, которая заменяла нам картошку. А еще летом мы сушили траву, чтобы зимой из сухой травы можно было сделать лепешки на буржуйке. Мы их ласково называли буржуечки, потому что на них можно было что-то приготовить и они обогревали нас.

Комната в ленинградскойКомната в ленинградскойквартире в дни блокады

Потом мы опять переехали в свой дом. В комнате, которую нам предоставили от завода, тоже была буржуйка. Сожгли мы, конечно, все. Стулья тоже – больше жечь было нечего. Осталась у нас только железная кровать с шариками, сейчас уже нет таких кроватей.

Жительницы блокадного Ленинграда читают объявления
об обмене вещей на продукты, 1942 год (сверху)

Объявление о продаже и обмене вещей на продукты
в блокадном Ленинграде, февраль 1942 года (посредине)

Толкучка у Кузнечного рынка в блокадном Ленинграде,
зима 1941–1942 годов (внизу)

Зимой, конечно, было гораздо труднее. 125 граммов хлеба на день – это очень мало. Люди умирали, потому что просто не могли дойти до магазина за хлебом. Его давали только по карточкам. Талончик отрезали и давали в руки 125 граммов. И эти 125 граммов хлеба надо было донести до дома. Этот кусочек делился на три части: завтрак, обед и ужин. Еще было сложно добыть зимой воду, потому что водопровод не работал. Мы растапливали снег. Иногда ходили на Финский залив и там из проруби набирали воду, чтобы постирать и для других нужд. Это доставалось нам с большим трудом, от голода не хватало сил даже идти...

Ленинградский фронт, 18 февраля 1943 года

Когда 27 января 1944 года сняли блокаду, город встретил победу салютом. И те, кто жил рядом с набережной, отправились туда. Но мы с мамой не могли дойти до Невы, чтобы встретить эту победу, так как не было сил, а транспорт весь стоял, не работал. Мы лежали в постели и плакали от радости, что сняли блокаду. Теперь нам прибавят хлебушка! Мы уже сможем есть не 125 граммов, а побольше. И нам будут доставлять хлеб в город!
Если бы 27 января 1944 года не сняли блокаду, мы бы до мая 1945-го не дожили. Мы бы просто умерли от голода и истощения. Мы уже смирились с тем, что умрем. Но судьбе было угодно, чтобы этого не произошло. Спасибо нашим защитникам Ленинграда!

Сверху вниз:
Советские солдаты в атаке под Ленинградом,
во время операции по прорыву блокады Ленинграда,
январь 1943 года

Встреча бойцов Волховского и Ленинградского фронтов.
Ленинградская область, 1943 год

Ленинградцы и красноармейцы у приказа войскам
Ленинградского фронта о снятии блокады города,
январь 1944 года

Салют в честь полного снятия блокады Ленинграда,
январь 1944 года

После снятия блокады нормы на хлеб увеличились, стали давать крупы и чуть-чуть масла. Для нас это было лакомство. Понемногу стали давать по 100–200 граммов. Да и много есть нам было нельзя, потому что, если столько лет человек мало ел, он не может сразу есть много, так как может умереть.
Я считаю, что и мы город защищали, как могли. Работая в нечеловеческих и тяжелейших условиях, наши родители помогали фронту, хотя были уже полуголодные и не такие сильные. И мы в тылу отстояли свой город. Победили!
То, что мне довелось видеть, я никогда не смогу забыть. До сих пор тяжело слышать голос Левитана. Потому что у меня перед глазами пролетает вся война: бомбежки, стрельба... Сколько погибло людей на моих глазах...
У нас было радио, так называемая тарелка, старая, черная, по которой Левитан объявлял: «Граждане, внимание! Воздушная тревога!». И мы все бежали в бомбоубежище. Я до сих пор содрогаюсь при гуле самолетов где-то высоко в небе. До сих пор кажется, что мессершмиты летят и сейчас будут нас бомбить... И этим же не­навистным для Гитлера голосом весной 1945-го наконец-то было объявлено: «Фашистская Германия капитулировала!». Это было для нас огромной радостью! Была весна. Вокруг все расцвело. Букеты цветов, счастливые люди, на улице музыка, песни, пляски. Для нас это была великая радость. Неужели больше не будут стрелять?

Очередь у хлебного магазина. 22 октября 1943 года
норма выдачи хлеба всем группам населения
увеличена на 100 граммов

А после войны пошла в школу. В 10 лет в первый класс. Пять лет отучилась в дневной школе. В 15 лет пошла работать. Училась и работала. Десятилетку закончила в вечерней школе. Потом поступила в техникум.

В 1960 году вышла замуж за инженера-электрика Сильванского Юрия Николаевича. В том же году они переехали в Москву. В 1961 году у них родился сын Михаил. Переехав в Москву, Зоя Ивановна поступила на работу в научно-исследовательский институт энерготехники на должность инженера-гальваника, где проработала 35 лет. За время работы в институте была награждена медалью «Ветеран труда» и знаком «Ветеран атомной энергетики» Министерством атомной энергетики и промышленности.
После выхода на пенсию в 1990 году занялась общественной работой в Бабушкинском районе.
Зоя Ивановна была избрана председателем общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» Бабушкинского района, а с 2005 года является председателем Совета блокадников Ленинграда по Северо-Восточному административному округу.

Мемориал «Разорванное кольцо» на берегу Ладоги,
на месте, где «Дорога жизни» выходила на лед

Зоя Ивановна удостоена знака «Почетный ветеран Московского городского совета ветеранов», имеет медали «Ветеран блокадного движения», «Патриот России», медали ко всем датам Победы в Великой Отечественной войне – 50 лет, 60 лет, 65 лет, медаль «300-летие Санкт-Петербурга».
Зоя Ивановна проводит Уроки мужества в школах, лицеях, детских садах ­Северо-Восточного административного округа, занимается патриотическим воспитанием детей и подростков, рассказывая о нелегком детстве, выпавшим на годы войны.

Составлено на основе воспоминаний Зои Ивановны Сильванской