Ермолаев Григорий Павлович
Родился 20 апреля 1911 года
в русской глубинке, в селе Овчухи
Владимирской губернии
Заслуженный мастер спорта СССР Ермолаев Григорий Павлович родился 20 апреля 1911 года в русской глубинке, в селе Овчухи Владимирской губернии. Отец – Ермолаев Павел Павлович, мать – Ермолаева Анна Буколовна.
СПОРТСМЕН-ГЕРОЙ
В раннем детстве Гриша переболел черной оспой, которая оставила заметные следы на его лице навсегда. Жили крайне бедно. Отец пил горькую... Мама болела и ходила с маленьким Гришей побираться на церковных папертях в ближайший город Суздаль (6 км). В детстве ему приходилось много драться со сверстниками из-за дразнилок и обид, отстаивать своу человеческое достоинство. После смерти родителей в 14-летнем возрасте он уехал со старшими братьями в Москву. Братья устроились работать на завод. Гриша вместе с ними жил в общежитии, учился в школе.
С октября 1933 по ноябрь 1936 года проходил действительную военную службу в городе Воронеже в 1869-й летной бригаде Военно-Воздушных Сил РККА на должностях «старший воздушный стрелок» и «радист». С самого начала военной службы увлекся спортом. Уже через год занял 1-е место в беге на 5000 м на первенстве Московского военного округа, установив рекорд округа. Затем систематически выходил на первые и призовые места в беге на 1500, 3000, 5000 и 10 000 м на областных, региональных, армейских и всесоюзных соревнованиях по легкой атлетике.
После увольнения из армии в 1936 году приехал в Москву, где жили родственники. Работал тренером по легкой атлетике и продолжал активно заниматься спортом. В течение нескольких довоенных лет стал ведущим спортсменом СССР, многократным призером первенств СССР, РККА, ВЦСПС, города Москвы и спортивных обществ по легкой атлетике. Четырежды устанавливал рекорды СССР в беге на 3000 м, на 3000 м с препятствиями и в эстафетном беге 351000 м. В 1939 году вместе со знаменитыми братьями Знаменскими в составе сборной команды СССР одержал победу в международном кроссе на Приз газеты «Юманите» (Франция, Париж).
Еще в Воронеже Григорий Павлович познакомился со своей будущей женой Марией Тихоновной Божко. В 1940 году у них родилась дочь Людмила. Весть о войне застала их на загородной базе ДСО «Спартак» в подмосковной Тарасовке.
7 июля 1941 года Григорий Павлович ушел добровольцем на фронт. Как и многие выдающиеся спортсмены страны, вступил в ряды Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН) войск НКВД СССР. В первые месяцы Великой Отечественной войны участвовал в обороне Москвы в составе спецотряда, занимавшегося разведкой и выполнением особых заданий. Затем до конца 1942 года воевал в тылу врага (Брянская, Калужская, Смоленская области и Белорусская ССР) в отряде особого назначения «Славный» вместе со своими друзьями-спортсменами, многие из которых были к тому времени мастерами спорта и заслуженными мастерами спорта.
Григорий Ермолаев принимал непосредственное участие в качестве разведчика, подрывника и стрелка-снайпера в 13 боях, многочисленных разведывательных операциях и диверсиях, уничтожении живой силы, эшелонов с танками и артиллерией противника, налаживании связи между партизанскими отрядами и с Брянским подпольем, обучал партизан подрывному делу. Лично взял в плен несколько полицаев-предателей, которые работали на оккупантов. Он четыре раза выходил с боями из засад и окружения. Его отличали смекалка, трезвый расчет, отличная память и необыкновенная физическая выносливость. Когда переходили линию фронта, командир поставил его впереди отряда прокладывать лыжню по лесу. В те дни стоял сорокаградусный мороз, а снег был выше колен. Обо всем этом и многом другом Григорий Павлович рассказал в своих воспоминаниях в форме дневника.
В ночь с 23 на 24 декабря 1942 года разведывательная группа Григория Ермолаева попала в засаду. В жестоком бою с фашистами погибли три его товарища, среди которых был лучший друг – гимнаст Сергей Коржуев. Григорий Павлович получил тяжелые ранения. Истекая кровью и превозмогая боль, ему удалось вырваться из окружения и скрыться в лесу. Его нашли партизаны и переправили в отряд «Славный». 27 декабря Григория Павловича эвакуировали самолутом в Москву, в госпиталь НКВД. Демобилизован 28 мая 1943 года.
Награжден тремя медалями: «За отвагу» – 24 июля 1943 года, «За оборону Москвы» – 1 мая 1944 года, «Партизану Отечественной войны» – 21 августа 1944 года.
За выдающиеся спортивные достижения, отличное использование своей разносторонней физической подготовки в боях с фашистскими захватчиками 23 февраля 1943 года Г.П. Ермолаеву присвоено почетное звание «Заслуженный мастер спорта». В том же году он приступил к тренировкам и до 1949 года участвовал в легкоатлетических соревнованиях. Он входил в первую тройку советских бегунов на дистанциях 3000 м с препятствиями, 5000 м и 10 000 м. В 1946-м и 1947-м вновь выезжал во Францию для участия в кроссах на Приз газеты «Юманите», где дважды становился победителем кросса в командном зачете в составе сборной СССР. В Париже встречался с Морисом Торезом – руководителем французских коммунистов. В 1947 году Григорий Павлович вступил в ряды КПСС.
Всю оставшуюся жизнь он работал тренером по легкой атлетике, готовил мастеров спорта, участвовал в мероприятиях по патриотическому воспитанию молодежи, передавал ей свой спортивный и жизненный опыт.
Умер Григорий Павлович 10 февраля 1982 года. Он похоронен на Николо-Архангельском кладбище в Москве.
Выдержки из дневника Г. П. Ермолаева
Следует отметить, что дневники были написаны Г.П.Ермолаевым
по прошествии 25–27 лет и могут содержать некоторые неточности
в географических названиях, фамилиях и датах
Перед войной я работал тренером по легкой атлетике в ДСО «Спартак». Жил в то время на территории подмосковной загородной базы «Спартака» (ст. Тарасовка).
22 июня 1941 года как всегда, в 7 часов утра сбегал в лес на разминку, позавтракал и пошел на стадион готовиться к отборочным соревнованиям для предстоящего матча Москва – Ленинград. От встречных узнал – сегодня рано утром немецкие полчища напали на нашу страну. Это была большая неожиданность. В 12 часов дня передали по радио обращение к народу Председателя Совета Народных Комиссаров СССР т. В.М. Молотова. Оно произвело сильное впечатление... Стало не до соревнований. Рядом оказались футболисты «Спартака» Алексей Леонтьев, Анатолий Сеглин, братья Гуляевы, Виктор и Николай. Долго обсуждали, как поступить, чтобы быть полезными для Родины.
5 июля 1941 года на стадионе «Динамо» в Москве я провожал своих товарищей по спорту, добровольно вступивших в бригаду ОМСБОН (Отдельная мотострелковая бригада особого назначения) войск НКВД. Их отправляли в Мытищи, где находился учебный лагерь. Это были лучшие, выдающиеся спортсмены. Сразу после проводов обратился к комиссару госбезопасности с просьбой записать меня бойцом в бригаду ОМСБОН. Оформили в течение 15 минут и выдали обмундирование. Домой, в Тарасовку, возвратился в военной форме. Жена ждала меня с дочкой Людмилой на руках, увидела и сразу сказала, что я выбрал правильный путь в это тяжелое время.
7 июля 1941 года прибыл в бригаду. С радостью встретились с друзьями-спортсменами. Меня приписали к 1-му мотострелковому полку 5-го отряда 3-й группы. Группа состояла в основном из испанцев, итальянцев, австрийцев и других иностранцев. Русских в ней было мало, но мы составили ядро этого подразделения.
Так началась моя боевая жизнь. Вначале была учеба. Однако спорт мы не забывали. Хотя он и отошел на задний план, командир полка полковник Рохлин уделял большое внимание спортивным тренировкам и соревнованиям. Несмотря на военное время, они проводились довольно часто. В полку собралась хорошая футбольная команда преимущественно из легкоатлетов, пловцов и борцов, поскольку футболистов как таковых было мало. В бригаду часто приезжали спортивные команды московских клубов «Динамо» и «Спартак». Наш полк не знал поражений.
В конце июля 1941 года было проведено первенство г. Москвы по легкой атлетике. Мужские виды выиграли в основном бойцы и командиры полка Рохлина. Ялично стал чемпионом г. Москвы в беге на 5000 м. Для нас это были последние соревнования. Враг углублялся на территорию Родины, и все силы в бригаде были брошены на скорейшее освоение боевых специальностей. Я овладел подрывным делом, стрельбой из снайперской винтовки.
В сентябре 1941 года меня в составе 10 человек откомандировали в подразделение, базировавшееся в доме отдыха «Озеры» в местечке Власиха (ст. Перхушково Белорусского ж.д. направления). Это специальное подразделение состояло из 44бойцов и командиров и занималось подготовкой разведчиков и контрразведчиков для работы в Москве и Московской области на случай, если враг займет Москву. Наша группа быстро стала костяком всего коллектива.
Так как враг стремительно приближался к Москве, необходимо было покинуть Перхушково и перебазироваться на новое, более скрытное место. Сделать это поручили нашей группе. В районе г. Звенигорода, в лесу на берегу небольшого ручья, мы оборудовали два скрытых подземных жилища. В них мы планировали жить и действовать в тылу у противника. 10 октября узнали от бойцов нашей отступающей армии, что немец подошел к реке Нара. Срочно стали заготавливать продовольствие и боеприпасы. Однако, вскоре немцев остановили в 2–3 км от Звенигорода, и мы вернулись в Перхушково, где продолжали учебу и занимались разведкой.
4 ноября 1941 года отряд встал на лыжи и начал первую тренировку, двигаясь вокруг пруда на Власихе. Это оказалось и первой военной практикой: нас обнаружила немецкая авиация, началась бомбужка. Бомбы упали в лес, а одна в пруд, жертв не было. Ночь с 6 на 7 ноября выдалась напряженной, но все обошлось благополучно. 7 ноября приняли присягу. 8 ноября перебазировались из Перхушково в Горки-10 недалеко от Звенигорода.
Москва готовилась к встрече 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Мы охраняли подступы к Москве. У каждого был свой участок разведки на местности. У меня – направление Звенигород – Голицыно. Ходил по этому маршруту ежедневно до начала наступления наших войск.
*****
6 декабря 1941 года командир отряда Морозов направил меня с двумя автомашинами за продуктами в Москву. На продовольственной базе загрузились в 17 часов. Оставалось немного свободного времени, и я поехал домой повидаться с семьей. Сводителями машин договорился о встрече у Киевского вокзала в 22 часа, чтобы ехать назад в отряд. Побыв пару часов дома, я вышел на улицу в 20.30, и тут объявили тревогу. Движение перекрыли. К месту встречи у Киевского вокзала я прибыл в 22.15 – моих машин уже не было. Пришлось добираться в отряд на попутном транспорте, шедшем на фронт. На какой-то развилке дороги встретилась автоколонна, шедшая в сторону нашего отряда. Я пересел на одну из машин. Оказалось, что это были «Катюши». Немного не доехав до нашего отряда, в Горках-10 они расположились на возвышенности. Когда я уходил, командир батареи строго предупредил, что об этом «никому ни слова». Прибыл в отряд на 15 минут позже наших машин с продовольствием. Командир Морозов обрадовался и спросил: «Вы что, Ермолаев, бежали за машинами?» Я ответил: «Было по-всякому...», и о «Катюшах» ничего не сказал.
7 декабря сразу после подъема в 6 часов утра пошли в столовую. Светало. Все сидели за столами и завтракали, как вдруг совсем рядом раздался сильный гул и вой летящих снарядов. Командир Морозов скомандовал: «В ружье! Нас окружили немцы!». Я объяснил, что это залп нашей батареи «Катюш». Морозов мне не поверил. Все убежали, а я остался в столовой и спокойно доедал свой завтрак. Вскоре Морозов вернулся, недовольно посмотрел на меня и спросил, почему я ему не доложил, если знал о прибытии «Катюш». Я ответил: «так было приказано».
*****
12 декабря 1941 года, будучи в разведке, я впервые наблюдал бой: рота пехотинцев при поддержке двух наших танков КВ сражалась за село Ершово, расположенное в 3км от Звенигорода. Немцы засели в металлической башне (типа дзота) и вели оборону на подступе к селу. Нашим самолетам никак не удавалось их разбомбить. КВв упор изрешетили это укрепление. Враг отступил с большими потерями.
1942 год
4 января 1942 года подразделение Морозова вернулось из Горок-10 на прежнее место дислокации в местечко Власиха. Нас стали готовить для перехода в тыл врага. Для этого был сформирован специальный отряд из 51 человека. Первые командиры: командир отряда – капитан Васин, комиссар – капитан Утяшев, начальник разведки – Валентин Фролов. В отряде было много спортсменов. Вот их имена:
1. Фролов Валентин, легкоатлет, погиб в 1942 году; 2. Табачников Иван, легкоатлет, погиб в 1942 году; 3. Долгушин Александр, гребец, погиб в 1943 году; 4.Коржуев Сергей, гимнаст, погиб в 1942 году; 5. Пыльнов Григорий, борец, погиб в 1942 году; 6. Бухман Федор, борец, погиб в 1944 году; 7. Мельников Евгений, пловец, погиб в 1943 году; 8. Ерофеев Михаил, легкоатлет, погиб в 1942 году; 9.Газаев Борис, пропал без вести в 1942 году; 10. Ермолаев Григорий, легкоатлет, трижды ранен в 1942 году; 11. Митропольский Леонид, легкоатлет, ранен осколком; 12. Шатов Николай, штангист, ранен в руку; 13. Иванькович Моисей, легкоатлет; 14. Зайпельд Виктор, велосипедист; 15. Семенов Михаил, акробат; 16. Мадэй Кондратий, пловец; 17. Исаев Али Халадаевич, легкоатлет.
12 января 1942 года выехали на машинах из местечка Власиха в Москву на Лубянку в Наркомат внутренних дел СССР, откуда в 15 часов того же дня двинулись к линии фронта. Нас сопровождали комиссар госбезопасности 3 ранга Алексей Алексеевич Максимов, полковник Иван Максимович Третьяков и майор Шперов. Первая остановка в 21 час в г. Серпухов. Разместились в рабочем общежитии. Поужинали вместе с обитателями общаги, выспались. Утром 13 января командир отряда капитан Васин провел строгий осмотр и серьезно отчитал личный состав за нарушения воинской дисциплины (ночью исчезло 4 литра спирта). В8ч.30 мин. выехали и в 17 часов прибыли в г. Тулу, разместились в общежитии НКВД.
14 января днем отправились из Тулы в г. Мещовск. Погода плохая, пурга и сильный мороз минус 32 градуса. Сбились с пути. Заночевали в деревне в восьми километрах от Тулы. Здесь уже были следы войны – много домов сожжено.
15 января опять двинулись в путь и прибыли в Мещовск вечером. Население встретило гостеприимно, разместили нас в теплых домах.
16 января в 12 часов выехали в Калугу. Мороз и ветер крепчали. Чем дальше мы продвигались, тем больше нас охватывала ненависть к врагу. Все встречные деревни выжжены дотла, одни трубы торчали из снега. Жителей в деревнях не было. На дорогах много разбитой и брошенной немцами техники – машины, танки, артиллерия – эта работа нашей армии. Калуга частично разрушена немецкой авиацией. Не останавливаясь в Калуге, мы проследовали дальше и в 22 часа въехали в г. Козельск. С большим трудом нашли ночлег. Дома были холодные. Заготовили дрова, протопили помещения и легли спать.
17 января днем направились в Меховую. В Меховой не оказалось изб, пригодных для ночлега. Поехали дальше и к утру прибыли в село Ракитное. Оно было буквально набито нашими воинскими частями. Несмотря на это, удалось найти место для отдыха.
*****
Четверым из нас в Ракитном нашли добротную избу с бревенчатым двором. Постучали... Никто не откликнулся, дверь была не заперта. Войдя в дом, увидели корову, кругом навоз, не топлено, а на улице – минус 30. На печи кто-то зашевелился и подал голос. Мы подумали, что это хозяйка-старуха и решили ее не беспокоить, пока не наведем порядок. Корову вывели в сарай, убрали навоз, вымыли полы, стали заготавливать дрова. Кондрат Мадэй почистил дымоход и исправил кое-что в печи. Хорошо протопили, закрыли дымоход, заслонку замазали глиной, чтобы сохранить тепло. Сели обедать. С печи слезла женщина лет двадцати с небольшим с раскрасневшимся, как после бани, лицом. Мы спросили молодуху, отчего же такая грязь в ее избе. Она нам ответила, что хаты они моют и прибирают только два раза в год – перед Пасхой Христовой и перед Рождеством Христовым...
В Ракитном простояли двое суток. Изрядно завшивели. Разделись догола и устроили соревнование по ловле вшей в белье. Рекорд поставил Леонид Митропольский – 17 вшей. Но все же мы были довольны, так как провели это время в тепле.
19 января выехали из Ракитного и поздно вечером остановились в деревне в 7–8 км от Сухиничей. Жители встретили хорошо. Мы узнали, что деревенские приходят к себе в дома только к ночи, чтобы истопить печи и приготовить еду, так как утром прилетают немецкие самолеты и расстреливают те избы, из которых идет дымок, т.е. т, где есть живые люди.
Меня и Иваньковича вызвал командир Васин и дал задание разведать путь к селу Попково в обход Сухиничей. Сухиничи в то время были заняты немцами и окружены нашими войсками. По выполнении задания я доложил, что путь открыт и немцев на дороге к Попково нет.
20 января вечером наш отряд обошел Сухиничи с западной стороны и прибыл в село Попково (9 км от Сухиничей). Я шел направляющим в головной группе. Остановка в Попково была последней перед переходом через линию фронта. Проверяли вооружение, обмундирование, лыжи и пр.
22 января в 8 часов утра на построении отряда командир Васин разъяснил задачу, поставленную командующим 10-й армией тов. Голиковым. Необходимо ликвидировать просочившиеся вражеские группы по 40 автоматчиков, которые шли на соединение с немецким гарнизоном, окруженным в г. Сухиничи. К этой операции были подключены и другие подразделения ОМСБОН.
Наш отряд начал выдвижение в направлении Новой Брыни. Двигались в маскировочных халатах, все хорошо владели лыжами. Сопровождавшие отряд представители госбезопасности, комиссар Максимов и полковник Третьяков, уехали вперед на легковой машине «Бьюик». Это было рискованно. Немецкие самолеты господствовали в воздухе и расстреливали все, что двигалось по земле. Нас неоднократно обнаруживали с воздуха. Было одно спасение: ложились на лыжи, а белые маскировочные халаты сливались со снегом. Самолеты, потеряв цель, улетали.
Когда мы приблизились к намеченным рубежам, стало известно, что вместо предполагаемых отдельных групп немцев перед нами оказалась наступающая регулярная вражеская армия в составе двух дивизий с танками, артиллерией, минометами и другим вооружением. Отряд продолжал намеченное движение к линии фронта. Вошли в деревню Масловку. От отступающих наших войск узнали, что впереди, на дороге к Новой Брыни, немецкий самолет расстрелял легковую машину. Немедленно была выслана поисковая группа. Через 20 минут мы нашли командирский «Бьюик», пробитый мелкокалиберными снарядами. На сиденьи лежал полковник Третьяков, он был мертв. Комиссара Максимова обнаружили в 15 метрах, тяжело раненного в живот, но еще живого... Сразу сделали ему перевязку. В 50 метрах на снегу лежал шофер «Бьюика» – он был невредим, хотя и сильно напуган. Попробовали завести машину – завелась сразу.
Комиссара Максимова отнесли в машину и быстро доставили в с. Попково. Нашли телегу с лошадью и вскоре привезли израненное тело полковника Третьякова. Запросили самолет, чтобы срочно отправить Максимова в госпиталь. Наступил вечер. Самолета не было. Было принято решение отправить раненого комиссара в ближайший госпиталь в с. Ракитное, в 35 километрах от Попково. В 22часа выехали на двух машинах, в легковой – раненый комиссар, в грузовой – тело полковника Третьякова. Двигались с большим трудом, машины застревали в глубоком снегу, приходилось обращаться за помощью к местному населению. В с.Ракитное добрались к 10 утра 23 января. Комиссара немедленно прооперировали, однако через 8 часов он скончался. Вечером этого дня мертвых погрузили в машины и направились по маршруту Козельск – Мещовск – Тула в Москву. Не доезжая до Тулы 7 км, остановились в деревне на короткое время, чтобы обогреться. Мороз – 42 градуса. Вновь завести машины не смогли. Обратились в Управление НКВД г. Тулы. Нам прислали грузовую машину. На ней 26 января доставили погибших в Москву, а 27 января 1942г. состоялись их похороны. После похорон МаксимоваА.А и ТретьяковаИ.М. я с группой сопровождения оставался в Москве до 9 февраля 1942 г.
Находясь в Москве, узнали, что 23 января отряд капитана Васина принял свой первый бой. Регулярные немецкие войска атаковали всей своей мощью. Силы были неравные. Наше вооружение – противотанковые гранаты, ручные пулеметы, автоматы и винтовки. Уничтожили много немцев. Боец Магер подбил два танка и погиб в этом бою. Отряд понес большие потери – 17 убитых. Среди них командир капитан Васин, комиссар отряда Утяшев, командир взвода заслуженный мастер спорта Григорий Пыльнов, мастер спорта Иван Табачников. Немцы вошли в с. Попково. Оставшиеся в живых 27 бойцов отряда капитана Васина собрались в г. Козельске.
13 февраля вечером мы (Фролов В., Ермолаев Г., Мельников Е., Коржуев С. и Митропольский Л.) прибыли из Москвы в Козельск. Встреча в отряде была и радостной и печальной... многих недосчитались и никогда уже не увидим... Пришло пополнение. Назначено новое командование: командир отряда А.П. Шестаков, комиссар отряда Пегов В.С., начальник разведки Рыкин В.В. Теперь у нас был и свой врач – Давыдов И.Ю. Вместе с пополнением в отряде насчитывался 51 человек. Стали готовиться к походу к линии фронта.
14 февраля немцы бомбили Козельск. Самолеты налетали часто и поливали пулеметным огнем. Но жертв не было. Люди привыкли ко всему и научились беречься в таких условиях. Как только стемнело, отряд двинулся в сторону г.Сухиничи, откуда немцев уже выбили. Днем 15 февраля был налет немецкой авиации, но наша зенитная артиллерия не дала сбросить «груз».
16 февраля вышли из Сухиничей и остановились в деревне Волково – последнем пункте маршрута на нашей стороне от линии фронта. Проверили еще раз оружие, боеприпасы. Стали освобождаться от лишнего груза, чтобы облегчить вещевые мешки, вес которых доходил до 40 кг. Это была очень весомая добавка к оружию, боеприпасам, зимней одежде и прочей амуниции бойцов.
Линию фронта перешли 16 февраля вечером. Нас заметили, обстреляли несколькими пулеметными очередями. Потерь не было. Огня мы не открывали. Перешли благополучно железнодорожное полотно в районе г. Людиново, углубились в лес и двигались всю ночь. Утром сделали привал. Было истрачено много сил. Стало ясно, что надо освободиться еще от части груза. Командир приказал оставить при себе только самое необходимое.
Во время этого привала наш дозор обнаружила немецкая разведка и обстреляла. Дозорные, впервые увидев немцев, с испугу прибежали в отряд. Мы заняли круговую оборону, огня не открывали, все обошлось. Отряд вскоре продолжил движение. Я и еще 4 бойца прикрывали его сзади и минировали за собой лыжню. Пройдя 3–4 км, отряд сделал остановку в лесу. Мороз стоял –32 градуса, но все были так возбуждены и напряжены, что его не замечали. Выслали разведку вперед. Она доложила: по маршруту все спокойно. Когда начало темнеть, двинулись в путь. Идти в ночном лесу по глубокому снегу очень тяжело. Мне все время приходилось прокладывать лыжню впереди отряда. Местность была незнакомая, проводников у нас не было. Поэтому вокруг г. Людинова кружили трое суток. Отдыхали днем, закапывались в снег. Температура днем – минус 32–34 градуса, а ночью – до 40 градусов мороза. Во время движения вспотеешь, постоишь немного, и верхняя одежда тут же становится колом. Костры не разводили. Немецкие самолеты часто летали над лесом и могли нас обнаружить...
19 февраля на рассвете меня, М. Ерофева и Н. Садовникова командир отправил на поиск населенного пункта. Людям надо было обогреться и отдохнуть. Мы быстро вышли к деревне. В крайней избе нас приветливо встретил хозяин, сообщил, что немцев у них нет – они находятся в трех километрах и редко сюда заезжают. Хозяйка поставила самовар. Все вместе позавтракали, и мы поспешили в отряд.
Доложили командованию. Решение о заходе отряда в эту деревню было принято не сразу. Но выхода не было из-за угрозы массовых обморожений. Командир вновь отправил нас троих в эту деревню, чтобы обеспечить безопасность. Отряд вошел в деревню в 10 часов утра. Местные жители встретили нас с радостью. Многие плакали, увидев людей в красноармейской форме. Расположились по домам. Выставили охрану и засады. Нам стали предлагать горячую пищу, но не до нее– все набросились на колодезную воду, так как последние четверо суток совсем не пили, а вместо воды ели сухой мороженый снег. Через 5–10 минут, после того как люди напились и почувствовали тепло, все повально спали богатырским сном. Однако в 15 часов объявили подъем, и еще через час жители деревни проводили нас. Отряд теперь двигался легко и свободно. Лес для нас уже становился родным домом. Вдеревне Волынь, скорее это ж-д. полустанок, задержались на двое суток и затем проследовали в поселок Ивот Дятьковского района Брянской области. В этом районе наш отряд базировался и отсюда действовал в тылу врага с 24 февраля по 10 июля 1942 года.
Дятьковский район был партизанским, в нем в полной мере действовала советская власть. Отряд занимался борьбой с немецкими гарнизонами и полицией, подрывной деятельностью, разведкой.
Далее следуют рассказы о боевых операциях,
запомнившихся эпизодах из жизни отряда
В конце февраля 1942 года устроена засада в поселке Сукремль в непосредственной близости от г. Людиново, районного центра. В этом поселке находилось 55 немцев – вероятно, на отдыхе. Операцию возглавил сам командир капитан А.П.Шестаков. Наша группа состояла из 15 человек. Атака была мгновенной. Немцы не успели сделать ни одного выстрела. Уничтожено 54 фашиста, одному удалось бежать. Захватили 4 пулемета, автоматы, винтовки и боеприпасы. Это была первая боевая операция отряда в тылу врага.
*****
16 марта командир отряда и начальник разведки вызвали меня, Сергея Коржуева и Леонида Митропольского. Поручили съездить на мельницу, намолоть муки для отряда. Командование не могло доверить столь сложное дело хозяйственному взводу. Мы ответили: «Если надо, то какой может быть разговор». Мельница находилась в 22 км от ст. Волынь, а в 3 км от мельницы располагался немецкий гарнизон. Выехали рано утром 18 марта на трех подводах с 36 мешками зерна (рожь) и уже к 10 часам утра подъехали к мельнице. Здесь было полно народу, мужчин и женщин, также приехавших молоть зерно. Быстро организовали охрану. Коржуев и Митропольский никого с мельницы не выпускали. Я привлек в помощь 5 человек из местных и стал молоть зерно.
Через три часа все было готово, мешки с мукой погрузили на подводы, поблагодарили помощников и двинулись в обратный путь. Только отъехали, Сергей говорит, что у него сегодня день рождения. Решили отметить. Быстро нашли хозяйку, торговавшую самогонкой. Втроем выпили литр. Сергей с Леонидом захотели взять еще литр самогонки. Я стал настаивать быстрее уезжать, перегрузил муку на две подводы, а пустую с лошадью оставил им и уехал. Часам к пяти вечера прибыл в отряд. Командир был очень доволен – запаслись мукой. Спросил: «Где Коржуев и Митропольский?». Ответил, что они идут следом и скоро будут здесь.
Прошел час, а их все не было. Поехали на поиск. На полпути обнаружили пустую подводу с лошадью. Приблизившись, увидели следующую картину: Сергей стоит на бугре, а внизу под ним в глубоком снегу ползает Митропольский. Было смешно и досадно. Оказывается, это Леонид показывал Сергею, как надо ползать по-пластунски. Возвратились в отряд. Митропольский начал пререкаться с командиром Шестаковым А.П. Тот его арестовал на трое суток. Арестантское помещение было теплое, на полу много сена. Подумали, проспится... Через час раздался голос. Это пел Леонид: «Валенки-валенки, да не подшиты, стареньки...». Леонид выставил оконную раму, вылез наружу – тем и закончился его арест.
*****
23 марта. Операция в районе Дубровки, где ранее (13 марта) мы разведали обстановку, расположение немцев, полицаев и пр. Необходимо было пополнить продовольствие и решить хозяйственные вопросы. Готовились очень серьезно. Операцию возглавил начальник штаба отряда Медведченко. В ней принимали участие начальник разведки Рыкин и врач И.Ю.Давыдов. В 16 часов начали запрягать в сани лошадей. Мне предложили выбрать лошадь. Я сказал: «...Что останется, то мое». Досталась очень крупная лошадь, которую надо бы было кормить овсом, а не сеном.
Выехали из Волыни часов в 5 вечера. В моих санях сидели врач Давыдов с санитаром Мельниковым. Поначалу, километра четыре, наша лошадь шла в колонне, но потом мы стали отставать. Все попытки догнать были безуспешными. Не помогла и хворостина. Отряд потерял нас из виду и вынужден был остановиться. Медведченко набросился на меня с руганью, якобы я издеваюсь над лошадью. Я ответил: «Возьмите себе эту лошадь, а я лучше поеду на лыжах». Медведченко вспылил и приказал мне вернуться на базу отряда. Я отказался. Он распорядился обезоружить меня. Подошли мои друзья. Отдал им все за исключением лыж и палок. Давыдов и Мельников пересели в другие повозки. На этом жеребце я дотащился в одиночестве до деревни и сменил его на другую лошадь. Она оказалась очень резвой. Быстро догнал колонну, посадил в свои сани Давыдова и Мельникова, передал им вожжи, а сам лег поспать.
У реки Десны головная группа отряда заметила двух верховых. Надо было кому-то их догнать и обезвредить. Илья Давыдов разбудил меня: «...Начальник штаба ищет тебя». Подошел Медведченко, сказал мне, что надо достать верховых. Я ответил, что у меня кроме лыж и палок ничего нет... Незамедлительно мне возвратили оружие и прочее, в помощь дали двух человек, не помню кого. Быстро настиг всадников. Они меня заметили и бросились в разные стороны.
Поговорка правильно гласит: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Пустился преследовать того, кто поскакал по направлению движения нашего отряда. Сразу после начала погони мои напарники отстали, их не было видно. Настиг всадника возле деревни. Однако, двигаясь на большой скорости с горы, я, видимо, проскочил мимо него. Возвратился на то место, где его недавно видел, и пошел по следам. Они привели к сараю на краю деревни. Дождавшись отряда, доложил Медведченко, что всадник с лошадью находится в сарае, «можете его брать».
Из сарая вывели детину ростом более двух метров. Допрос был кратким. Ничего толком от него не узнали. Говорил, что они с соседом ездили поить лошадей на реку – это за два-то километра от деревни?! Медведченко решел убить его тихо, без выстрелов. Впоследствии узнали, что он служил в полиции и находился в дозоре, когда я его настиг.
*****
Теперь о самой операции. В Дубровке стоял большой немецкий гарнизон. Начальник штаба поставил задачу группе из 5 человек, в которой был и я, обойти с запада населенный пункт, расположенный в 2,5 км от Дубровки, войти в него и прикрыть дорогу на Дубровку. Дойдя до этой дороги, мы выставили двух бойцов с пулеметом – Абашева и Пиндюрова, а сами, втроем двинулись в обход населенного пункта, чтобы войти в него со стороны реки Десны. Ночь, ничего не видно. Я шел впереди, за мной – Мадэй и Митропольский. Недалеко от деревни, спускаясь с горы, развили большую скорость. Неожиданно перед нами оказался крутой обрыв. Мы с Мадэем успели затормозить, а Митропольский свалился вниз. Он сильно ушибся и сломал лыжу.
Несмотря на это, довольно быстро вошли в деревню, разыскали знакомую девушку. Она показала нам дома полицейских. Решили их брать, не дожидаясь прихода основной колонны отряда. Было уже раннее утро. Тихо, не применяя оружия, вытащили 7 полицейских прямо из постелей, в кальсонах... на улице мороз 22 градуса. Забрали 7 лошадей, коров, свиней, хлеб. С этим обозом осторожно, без шума проехали через всю деревню и невдалеке от нее повстречали свой отряд. Отряд завершил начатую нами операцию. Без единого выстрела провел полную зачистку, в том числе и тех домов, в которых жили полицейские, в эту ночь находившиеся в Дубровке на службе. Всего было взято 17 предателей-полицейских.
Май 1942 года
Праздник 1 Мая провели в трудах и подготовке к противодействию карательной операции немцев в Дятьковском районе. 2 мая послали меня в разведку в предместье Людинова. Двое суток просидел в стогу сена, наблюдая за передвижением и концентрацией немецких войск. Мне удалось связаться с одним из местных жителей и уточнить их численность и вооружение. Возвратился в отряд 5 мая.
*****
В те же дни нас троих (Мадэй, Семенов, Ермолаев) направили взорвать ж.д. мост через реку в Сельцах. Не доходя до реки 300 м, увидели колонну немцев численностью до батальона, движущуюся по этому мосту. Опоздали! Когда немцы отошли от моста на метров 600–700, мы начали его минировать и взорвали два пролета. Несмотря на это, немцы не остановились и не изменили направления своего движения. Путь назад им был отрезан. Вернулись к вечеру в отряд и доложили о таком поведении немецкого батальона.
Июнь 1942 года
В начале июня отряд перебазировался из Волыни в населенный пункт Ивот, а затем через трое суток двинулись на новое место, в Жирятинский район. Разбились на две группы. Первую группу возглавлял комиссар отряда Пегов. Наш взвод шел в этой группе. Вторую группу возглавлял сам командир А.П.Шестаков. Отряд сопровождали два проводника из местных жителей. Маршрут пролегал через железную дорогу Рославль – Брянск до населенного пункта Тросна в Жуковском районе.
Подошли к железной дороге. Надо было ее пересечь. Я и еще трое бойцов обследовали округу. Убедились, что путь свободен. Через некоторое время отряд полностью собрался на другой стороне железной дороги, т.е. обе группы соединились.
День провели в лесу, общаясь с местными жителями, скрывавшимися в нем от немцев. Вечером на лодках они переправили отряд через р. Десну. Далее мы двинулись в Клетнянский район. Была темная ночь. Встречные населенные пункты обходили, потому что везде были немецкие гарнизоны. Несколько раз нас обнаруживали, освещали ракетами.
На день остановились в деревне Упрусы, так как в ней немцев не было. Нас хорошо встретили, накормили. Мы успели отдохнуть и помыться. Вечером всем отрядом пошли к месту назначения – хутор Козелкин. Прибыв в него, организовали охрану из 25 местных жителей, вооружив их винтовками.
В первое время пребывания в Козелкине я занимался разведкой и налаживанием связи с соседними партизанскими отрядами.
*****
В 20-х числах июня группа в составе 5 человек (Мадэй, Семенов, Липатов, Ливачев и я) отправилась в район Жуковки с целью совершить диверсию на ж.д. магистрали Рославль – Брянск. Надо было переправляться через реку Десну. Нас должны были встретить и переправить на лодке. В условленном месте никого не было. Решили идти вдоль берега. Вскоре обнаружили табун лошадей, который стерегли 6 человек – мужчины и ребята лет по 12–14. Мы попросили у них лодку для переправы. Нам сказали, что лодки нет. Пришлось прибегнуть к угрозе оружием. Тогда мальчишки отвели нас к лодке, но весел не было.
Переправа была сложной. Воды в Десне было очень много: накануне немцы спустили в реку большой Людиновский водоем. Трое гребли прикладами и руками, а двое переправились вплавь. На другом берегу нас встретили огнем немцы и полицейские. Удалось скрыться за бугром и уйти в безопасное место. Приведя себя в порядок, пошли по знакомым местам в Жуковский район под Тросну. Быстро вышли к землянкам, в которых бывали раньше. В них нашлись знакомые люди – местные жители. Поели, отдохнули и с наступлением вечера отправились к железной дороге.
Все сложилось удачно. Заложили мину. Ночью поезда не ходили. Утром подорвали первый появившийся поезд. Он шел с небольшой скоростью и поэтому большого вреда ему не причинили: с рельсов сошли паровоз и несколько вагонов. Через 9 часов немцы восстановили движение на железной дороге и усилили охрану. Теперь караул из шести автоматчиков сменялся регулярно. Мы располагались буквально в 5–6 метрах от них.
Решили отходить, не ввязываясь в бой, чтобы сохранить группу и не навлечь беду на местных жителей, схоронившихся в землянках в этих лесах. Уже подходили к краю леса, когда немцы нас обнаружили – взвились осветительные ракеты, но мы были недосягаемы, лес – наш дом родной.
На рассвете пришли к тем землянкам. Нам обрадовались, что все живы. Накормили, чем могли. Легли спать. Вечером я отправился в отряд за динамо-машиной. Она нужна была для производства эффективного подрыва ж.д. полотна. Двинулся в путь с проводником до р. Десна. Он перевез меня на другой берег, и я поспешил в отряд, до которого лесом было километров 70–75.
Шел быстро. В 10 утра был уже в отряде. Доложил все, что следовало, командиру А.П.Шестакову и стал собираться в обратный путь... но в это время неожиданно появилась вся моя разведгруппа. Они почему-то решили не дожидаться меня и вернуться в отряд. После случившегося я отказался ходить на диверсии в составе этой группы.
Июль 1942 года
В первых числах июля проведена боевая операция в населенном пункте Вельжичи совместно с отрядом Панасенкова. Поначалу руководил операцией наш командир майор А.П.Шестаков, но, не доезжая до места назначения, он упал с лошади и ушиб ногу. Общее командование операцией принял Панасенков.
Командир взвода М.Оборотов послал в разведку меня в составе группы из 6человек. Задача: установить место расположения немецкого штаба и где немцы ночуют. Оказалось, что на ночь они в основном приходят в здание школы, а некоторые ночуют в частных домах. Командование спланировало операцию так, чтобы перекрыть все пути отходов из школы. Ночью наш взвод скрытно занял исходные позиции. Дождались подхода основных сил и провели атаку молниеносно. Огонь был такой силы, что немцы не смогли организовать сопротивление. Работали 8станковых пулеметов. Убито 70 немцев и полицейских. Человек 20 спряталось в подвале школы. Предложили им сдаться. Они отказались. Пришлось поджечь здание школы и таким образом покончить с ними. Часть одиночек изловили по домам. Забрали живыми начальника полиции и нескольких полицаев. Всего потери противника составили около 100 человек. У нас погибло два человека, в том числе А.Чупеев – помощник командира отряда А.П.Шестакова.
*****
10 июля. Меня вызвал командир отряда А.П.Шестаков. Из Центра получено указание разведать обстановку на шоссейной дороге Рославль – Брянск, определить интенсивность движения немецких войск, их вооружение и подобрать место для засады и совершения крупной диверсии. Этим же вечером мы с Лидой Кузовковой отправились выполнять задание. В помощь нам дали ст. лейтенанта Георгия, которого толком не знали. Он попал в наш отряд, выйдя из окружения. В разведку он пошел в первый раз. До ночи прибыли в посулок Антоновка. Здесь надо было найти проводника из местных жителей, так как дальнейшую дорогу к цели мы не знали. Впервом же доме встретили мужчину лет 50. Он согласился быть проводником. Вдоме остались женщина и взрослый сын. Путь пролегал через лес. Миновали Олешкин хутор, не заходя в него. Приблизительно через час подошли к нужной шоссейной дороге. Залегли в 40 метрах от нее: все видно как на ладони.
По дороге плотным потоком шли танки, самоходная артиллерия, моторизованная пехота с артиллерией и пр. Наблюдали минут 30 и затем стали искать место для устройства засады. Подобрать его не удалось, так как местность была слишком открытая. Решили возвратиться в отряд и срочно доложить обстановку.
Двинулись в обратный путь. Ночь. Шли уже два часа, а Олешкина хутора все не было. Я сориентировался по звуздам и понял, что проводник ведет нас в северо-восточном направлении, а нам надо строго на юг. Он сказал, что скоро придем в Олешкин хутор. Я не поверил и приказал повернуть назад.
Вышли из мелкого кустарника. Впереди были дома. Отправил проводника в крайний дом. Через минут 5 он возвратился и сказал, что это и есть Олешкин хутор. Я опять засомневался. Незаметно поделился этим со ст. лейтенантом и Лидой. Велел им оставаться и ждать меня, а сам пошел в этот дом. В нем находились пожилые мужчина и женщина. Они сказали, что это деревня Новая Буда. Рядом располагается село Красное, в котором стоит большой немецкий гарнизон, а с другой стороны – село Белоглавая Церковь, в нем базировался полицейский гарнизон.
Это село я немного знал, как-то пришлось через него проходить. Возвратился к своим товарищам и сказал, что это не Олешкин хутор, надо сматываться, а разбираться, как мы здесь оказались, будем потом... В случае чего собираемся на окраине Белоглавой Церкви, в саду... Начало светать. Я со ст. лейтенантом и проводником двинулись через деревню, а Лида осталась. Она должна была дождаться, пока мы не пройдем благополучно через это селение. В нем всего-то было 5 домов. Последний дом мне показался подозрительным – ворота и окна раскрыты...
Отошли от него метров десять. Впереди начинался овраг, поросший огромными вутлами и кустарником. У первой ветлы стояли полицаи и немцы с автоматами и винтовками наготове. Мы продолжали спокойно приближаться к ним. В это время сзади, из того последнего дома, выбежало человек 20... Засада... Спереди послышались окрики... Что за люди? Я громко ответил: «Свои!» – и обругал их матом, сказав: «Что же вы посадили засаду и сами же ее разоблачаете?». Они опешили и опустили оружие.
В этот момент Жорка (ст. лейтенант) и проводник пустились бежать. Я тут же выстрелил из пистолета в ближайшего от меня немца и быстро стартанул, продолжая стрелять. Мой рывок был столь стремительным, что засада не могла вести прицельный огонь. Через 300 метров понял, что оторвался и ушел от опасности. Продолжали строчить пулеметы, автоматы, в ход пустили минометы, но вреда мне не было, лишь оглушило левое ухо – пуля попала в мой пистолет.
Добрался до Белоглавой Церкви. В условленном месте, в саду, стал ждать прихода своих... Ждать пришлось не долго. Подошла Лида. Спросил: «Как дела?». «Все в порядке», – ответила Лида и заплакала. Ст. лейтенанта Жорку и проводника мы больше никогда не видели.
Быстро перешли железную дорогу. Сели отдохнуть на опушке леса и услышали со стороны железной дороги стрельбу, которая продолжалась до 12 часов дня. Видимо, немцы хотели отрезать нам путь. Но мы уже двигались в сторону расположения нашего отряда. Шли быстро, всю ночь. Отмахали 70 км без отдыха.
Доложили командованию об интенсивном передвижении немецких танков и моторизированных частей по шоссейной дороге Рославль – Брянск, о том, как попали в засаду, как потеряли ст. лейтенанта Георгия и проводника. Комиссар Пегов стал возмущаться: «Как это вы могли оставить ст. лейтенанта, да еще с автоматом?!». Я отвечал: «А что нам надо было делать? Поднимать руки вверх и идти сдаваться?».
Командир отряда резко оборвал претензии комиссара. А.П.Шестаков и начальник разведки В.В. Рыкин пригласили нас с Лидой обедать. За столом мы подробно рассказали, как все произошло, и пошли отдыхать. Я забрался на сеновал и уснул.
*****
Через 7 часов меня вызвал А.П.Шестаков и спросил, могу ли я идти на розыски ст. лейтенанта. «Конечно, могу», – ответил я. Наш отряд в то время стоял на хуторе Витлус. Лиду я решил не брать, она устала – слишком тяжелый ночной путь был совершен накануне. Мне дали в помощь двух бойцов. Первая остановка в селе Лилятино. У знакомой жительницы узнал обстановку в селе и вокруг. Она нам рассказала, что прошлой ночью четверо партизан попали в засаду. Одного из них, молодого мужчину, раненного в ноги и плечо, взяли живьем. Немцы показывали его населению. Раненый рассказал, из какого он отряда, чем вооружен отряд, его численность и где расположен.
К вечеру направились в деревню Антоновку, где брали в разведку того самого проводника. По пути встретили двух женщин. Они шли в Лилятино предупредить жителей, чтобы не ходили к железной дороге, так как немцы и полицаи ее полностью блокировали – ищут трух партизан, которые вырвались из засады, и что один из них тяжело ранен и взят в плен. Получив такие сведения, мы вернулись в отряд. Впоследствии стало известно, что немцы отправили ст. лейтенанта Георгия в свой госпиталь в г. Брянск.
Отдельная запись:
«Кузовкова Лида. С ней я долго работал в разведке. Она погибла как герой. Мужественно встретила смерть – повешена немцами в августе 1942 года. На этом оборвалась еесветлая жизнь».
*****
В первой половине августа в Клетнянский район стали подходить партизанские отряды и соединения, численность которых в сентябре достигла 25 тысяч человек. Карательные отряды из немцев и полицаев регулярно прочесывали местность. Вконце августа они совершили налет на Мамаевку. Подожгли все, что могло гореть. Наш отряд выбил их из селения, и мы начали тушить горящие дома. Спасти не удалось ничего, все сгорело.
В плен захватили двух немцев, младшего офицера и солдата. Они вылавливали кур, разбегавшихся с горящих дворов, и поэтому отстали от уходившего карательного отряда. На допросе пленные ничего не сказали, их пустили в расход... Вскоре отряд перебазировался на другое место, восточнее Мамаевки.
*****
В начале сентября группа в составе Н. Шатова, С. Коржуева, Г. Ермолаева и Н. Садовникова направилась в район Красного Рога и Почепа провести диверсии на железной дороге Брянск – Гомель с целью прервать движение поездов. Необходимо было пройти 150 км. На выполнение задания командование дало одну неделю.
За первую ночь прошли примерно 60 км. До места назначения добирались трое суток по карте и азимуту. В населенные пункты не заходили. Днем двигались очень медленно. Железную дорогу увидели, не доходя 100 м до нее. До темноты оставалось часа два. Выбрали лесок и подошли поближе... На каждом километре ж.д. полотна стояли по два немецких патруля. Отошли глубже в лес и стали готовиться к операции. Подобрали удобное место для подрыва железной дороги. Поезда почему-то не ходили всю ночь. Очень хотелось пить... Трое суток у нас не было питьевой воды.
На следующий день, примерно в 11 часов утра, началось интенсивное движение эшелонов через каждые 15 минут. Выходить днем к железной дороге не решились. Мучила жажда, во рту все пересохло. Нашли высохшее болотце, в углублении, где лежали подохшие щурята, ножом выкопали ямку. Появилась ржавая вода. Напились. Начали наблюдать за движением поездов и перемещением немецких патрулей вдоль ж.д. полотна. Когда еще было светло, от динамо-машины протянули к полотну провод с капсюлем (взрывателем). Н. Шатов остался у динамо-машины, чтобы в нужный момент произвести подрыв. Я с Коржуевым стал устанавливать заряд (взрывчатку), а Садовников пополз проверить, где находится немецкий патруль.
Николай возвратился и сказал, что поблизости патрулей нет. В это время к нам на большой скорости стремительно приближался эшелон, груженный техникой. Он был уже совсем близко... К этому моменту заряд мы установили, но еще не подсоединили к нему провод от динамо-машины. Времени на это не оставалось. Я крикнул: «Бежим! Взрываю!..» – и дернул чеку... Успели отбежать метров на 12... Раздался взрыв. Он произошел под передними колесами паровоза. Ударная волна отбросила нас... Все трое вскочили и, не чуя себя, бросились в лес. Сзади стоял грохот и скрежет металла. Через метров 150 оглянулись: паровоз сошел с рельсов, груженные танками и самоходной артиллерией вагоны громоздились друг на друга. Началась интенсивная стрельба. Немцы вели ее в противоположную сторону от нас, думая, что эту диверсию совершили партизаны из соединения Ковпака, дислоцированные под Унечей. Мы стали уходить по болотам, двигаясь по азимуту. Удалились километра на три от места подрыва эшелона, а стрельба там все продолжалась.
В отряд возвратились на 10-е сутки. Доложили о выполнении задания. Вскоре узнали, что в той операции было уничтожено и повреждено до 50 танков и самоходных артиллерийских орудий. После этого немцы заставили местных жителей вырубить весь лес и кустарники на 30–40 метров вдоль той железной дороги.
*****
В третьей декаде сентября я пошел в разведку к г.Брянску с группой из 8 человек. В нее входило четверо подрывников из отряда Ерумина. Перед ними стояла своя задача – совершить диверсии, а мы (четверка бойцов отряда Шестакова) должны наладить связь с подпольем, действующим в Брянске и его округе. Ереминские товарищи были для нас проводниками, так как ранее ходили в Брянск, а мы двинулись данным маршрутом в первый раз.
Путь оказался сложным и долгим – 130 км в один конец, к тому же было много открытых опасных участков. У деревни Голубково нас заметили полицаи, подняли шум. Мы, не обращая внимания на это, шли дальше. Полицейские контролировали все населенные пункты в округе, регулярно объезжая их.
Не доходя 1,5 км до Жирятина, мы свернули направо, чтобы обойти его. В нем располагался большой немецкий гарнизон. Перешли вброд две неглубокие речки (до 1.5 метра). Стояла холодная погода, подмораживало. Пример пришлось показывать мне. На отдых остановились в 3 км от Жирятина в небольшом лесу. К вечеру опять тронулись в путь. При переходе большака Жирятино – село Красное нас обнаружили полицаи и открыли огонь. Мы не ответили. Уже достаточно стемнело. У следующей по пути деревни группу снова обстреляли из пулемета. Но нас хранили лес и темная ночь...
За ночь прошли 40–45 км. Не доходя километров 20 до г. Брянска, остановились в мелком кустарнике. Весь день моросил дождь, полицаи сидели по домам. Квечеру разыскали деревню, где полицаев не было. В одном из домов хозяйка напоила чаем. Немного обсушились и с наступлением полной темноты отправились к месту назначения (встречи со связными из Брянска), расположенному в 6км от Брянска и в 4 км от Орджоникидзе. Нашли укромное место в овраге, поросшем кустарником. Отсюда диверсионная группа (4 человека) из отряда Еремина ушла в поселок Бежица выполнять своу задание. Наш боец Михаил Ерофеев сопроводил их и вернулся к утру.
Несмотря на опасность натолкнуться на полицейских, мы пошли в Бежицу, что бы установить контакт с подпольем г. Брянска. Остановились по заданному адресу. Хозяйка накормила и оставила ночевать в сарае на сеновале. Попросили ее сходить в Брянск к подпольщикам, сообщить о нашем прибытии и условиться о месте встречи – в том самом овраге. Только на рассвете она направилась в Брянск, так как немцы установили правило: местные жители могут передвигаться только в дневное время. Мы вернулись в овраг, замаскировались и стали дожидаться связных. Через сутки днем услышали поблизости гул моторов. 12 машин с немецкими солдатами приблизились к оврагу, осмотрели его сверху, объехали дважды и удалились.
Вечером к нам пришли две девушки – связные из Брянска. От них получили ценную разведывательную информацию и договорились о способах связи с Брянским подпольем. С наступлением темноты они отправились в Бежицу, а мы – в обратный путь.
Октябрь 1942 года
В октябре, с наступлением холодов немцы начали подтягивать свои резервы ближе к лесу. Они не знали точного расположения партизанских отрядов и засылали лазутчиков из предателей, находившихся у них на службе.
Однажды, возвращаясь с очередного задания вместе с С.Коржуевым и Н. Садовниковым, мы встретили подозрительного типа недалеко от расположения нашего отряда. Одет был он очень хорошо, на вид и по разговору – русский, документов при нем не было, притворялся простаком, говорил, что сам он из Сталинграда, с тракторного завода... Я отправился в отряд доложить, Сергей и Николай остались его охранять.
В отряде первым из командования повстречал комиссара В.С.Пегова, доложил о задержании. Пегов решил допросить его сам, и я сопроводил комиссара до того места, где оставил своих товарищей. Пегов начал допрос задержанного, но ничего путного не мог добиться. Комиссар отправил меня в отряд. Что произошло дальше, я знаю только по рассказу С. Коржуева. После допроса Пегов решил расстрелять задержанного. Тот снял плащ, пиджак, начал разувать сапоги. Когда он снял один сапог и нагнулся к другому, неожиданно бросился в кусты. Наши трое открыли огонь, но задержанный убежал.
Поймали его позже во время одной операции. Выяснилось, что он из местных, служил у немцев. На допросе он ничего не сказал и никого не выдал. Расстреляли.
*****
В первых числах октября меня, Л. Митропольского и В. Горохова отправили в разведку с задачей наладить связи с отрядами Данченко, Рощина, отрядом им. Лазо и с подпольем в Рославле. В отряде Данченко мы пробыли 4 дня, познакомились с людьми, с которыми должны были поддерживать связь. В отряд им. Лазо пришли днум. В это время основные силы отряда (1200 человек) проводили боевую операцию. На месте оставалось человек 400, среди которых было много женщин, детей и стариков. Нас встретили радушно, накормили и отвели для отдыха отдельную палатку. Мы решили дождаться возвращения основных сил отряда с операции.
Ночью всех подняли по тревоге. Утром началась стрельба. Немцы бросили на разгром партизанских отрядов до 5000 солдат. В лагере отряда им. Лазо начали готовиться к боевым действиям. Женщин, детей, стариков и раненых отвели в безопасное болотистое место, куда немцы не суются. Что невозможно было забрать с собой, закопали в землю. Всех, кто мог держать оружие, а таких набралось 380 человек, разбили на группы по 40 бойцов. Нашу разведгруппу послали в отряды Рощина и Данченко сообщить о сложившейся ситуации.
Командование лагеря приняло решение перейти в Клетнянский район, где было сосредоточено большое количество партизан. Рано утром следующего дня остатки отряда им. Лазо и мы (наша разведгруппа) двинулись в путь. Очень быстро немецкая разведка обнаружила такое скопление партизан. Пришлось вернуться обратно в лагерь. Решили принять бой и стали готовиться к решительному сражению с врагом.
Оно началось в первой половине дня. Засады встретили и уничтожили несколько десятков фашистов. Однако немцы продолжали наступать, обложили по кругу весь лес. Надо было продержаться до ночи, чтобы попытаться выбраться из окружения. Сложная ситуация сложилась из-за коров, которых в отряде им. Лазо насчитывалось до 500 голов. Недоенные коровы бродили рядом с лагерем по лесу, мычали и ревели. Когда ночью отряд удалился на несколько километров на юго-восток в Малиновый лес, стадо быстро нагнало его по следам. Партизаны двигались всю ночь крайне осторожно и к утру вышли из окружения, соединившись с отрядом Данченко. С наступлением вечера, втроем, я, Митропольский и Горохов, попрощались с партизанами отряда им. Лазо и направились в свой отряд.
*****
Это возвращение запомнилось надолго. В первой попавшейся деревне с названием «1 Мая» немцев и полицейских не было. Нашли проводника из местных и тронулись в путь. Он нас благополучно провул по опасным и незнакомым местам до железной дороги Клетня–Жуковка. Дальнейший путь до д.Пильня нам был уже знаком.
Остаток ночи лил дождь, промокли до косточек. Надеялись в Пильне, где у нас были знакомые, обсохнуть и отдохнуть. Подойдя к деревне, увидели одни головешки... Нашли две семьи, ютившиеся неподалеку в лесу, в землянке... Узнали, что немцы всех трудоспособных угнали в Германию, а оставшиеся ушли в село Лилятино к родным и знакомым.
Засветло двинулись к хутору Козелкину. На окраине хутора увидели знакомых нам мальчишек. Поначалу они бросились бежать, но затем остановились, поняли, что это свои, подошли и стали рассказывать об обстановке в округе. В Козелкине нас накормили, и мы двинулись на хутор Витлус. Он был полностью сожжен... ни души. В следующем хуторе Новая Эстония картина повторилась. На пустынном огороде две женщины выбирали картошку. Подошли к ним, поздоровались. Они нас узнали и заплакали. Выяснилось, что оба хутора – Витлус и Новая Эстония – немцы сожгли одновременно, всех жителей угнали. Лишь немногим хуторянам удалось спастись в лесу. Они вырыли землянки и теперь в них живут.
Нам дали немного печеной картошки, и мы пошли дальше лесом. Вскоре заметили небольшой костерок и рядом двух мальчиков лет 8 и 6. Завидев нас, дети убежали. Пришлось долго их звать и разыскивать. Наконец они осмелели и подошли. На расспросы, что случилось и что они здесь делают, старший ответил: «Идем на хутор за картошкой...». У обоих на глазах слузы. Из-за кустов появилась женщина. Это была мать старшего мальчика. Она рассказала, что они ходят в хутор: украдкой от немцев и полиции копать картошку на своум огороде... Мать и отец 6-летнего мальчика расстреляны немцами, а его старший брат погиб в бою с карателями. Тяжело было расставаться и оставлять их одних без помощи и защиты, но пришлось... Взяли по охапке сена, углубились в лес и заночевали. Было холодно, шел дождь.
*****
Проснулись рано утром, очень хотелось есть, припасов не было. К середине дня подошли к селу Шайковичи. Знакомые местные жители нас накормили. В этом селе жил свой человек – бывший танкист Красной Армии. В его доме находились мать и сестра, а сам он сейчас был в Клетне, «на службе» у немцев – работал шофером. Мы попрощались и попросили передать, чтобы он связался с нашим отрядом. На выходе из избы у двери висели два овчинных полушубка. Холода уже стояли изрядные, а наш богатырь Л.Митропольский был без верхней одежды. Надо было его приодеть. Я сказал Леониду, чтобы он примерил полушубок, тот, что побольше. Оказалось в самый раз. Говорю ему: «Не снимай», – и стал предлагать хозяйке в обмен на полушубок добротное драповое пальто, которое было на мне. Она согласилась.
Расстались вроде бы мирно, никаких претензий и неудовольствий с ее стороны не было. Только отошли на метров 200, как услышали женский вопль и крики. Это дочь хозяйки орала на всю деревню, что бандиты забрали шубу, за которую она работала 9 лет, и т.п. Возвращаться не стали, лес был совсем близко, мы скрылись в нум, и вышли на лесную грунтовую дорогу. Темнело.
*****
Со стороны Мужиновского большака, до которого было метров 500–600 и через который пролегал наш путь, послышалась стрельба. Почувствовали, что попали в западню. Пройдя еще немного, решили переждать и заночевать. Наткнулись на два трупа. Беспрерывно шел дождь. У нас была солдатская палатка. Укрылись ею и быстро уснули. Как только стало светать, опять пошли в сторону большака. На лесной дороге заметили следы от большого отряда, двигавшегося в том же направлении. Стали определять: это наши партизаны или немцы? Я сказал, что это немцы, так как на мокрой земле хорошо видны следы от резиновых протекторов пушек, каких не было у партизан. Однако Леонид и Василий принялись меня убеждать, что немцы и полиция ночью по лесу не передвигаются...
Я поддался на их уговоры. Условились о встрече на том месте, где ночевали. Если придутся разбежаться, то ждать будем друг друга до 12 часов ночи. Взяли оружие в руки, рассредоточились и развернутым фронтом стали приближаться к большаку. Метров за 20 до него сзади и сбоку вдруг открылся ураганный огонь. Якрикнул: «Засада! Разбегаемся!». Мы бросились в разные стороны и больше не видели друг друга. Немцы открыли сильный огонь из минометов.
К утру, когда взошло солнце, стрельба прекратилась. Бродил по лесу довольно долго. Один раз меня заметили, когда вышел на дорогу, ведущую в Клетню. Немцы открыли пулеметную стрельбу с расстояния 250–300 метров. Пришлось быстро вернуться в лес. Наконец к сумеркам вышел на место, где ночевали и договорились встретиться. Ждал Леонида и Василия до 2 часов ночи, но они не появились.
Направился в сторону расположения нашего отряда, пересек вброд несколько речек, не раздеваясь, так как все равно был мокрый насквозь. Хотелось есть. Набил желудок рябиной и желудями. Когда вошел в хорошо знакомый лес, пропала всякая усталость. Через пару километров наткнулся на костер. Рядом никого не было. Окликнул... тишина. У костра сохли чьи-то портянки. Я снял сапоги, мокрые портянки повесил у костра, а сухие намотал на свои ноги и надел сапоги.
Довольно быстро вышел к лагерю нашего отряда, откуда мы отправились в эту разведку. Он был пуст. Видно было, что отряд недавно покинул его. Собрал сухих дров, развел небольшой костер, в шалаше высушил одежду и сапоги. Никак не мог уснуть. Лил дождь. Думал о своих товарищах. Накатили тоска и беспокойство. Только бы они были живы... Рано утром проснулся от сильного голода. Рябины в этом лесу не было. Съел с десяток желудей. Нашел следы от обоза нашего отряда. Они привели к заброшенной деревне. Накопал в огороде картошки, развел костер, испек ее, поел. Силы явно прибавились, и я быстрее пошел по следу.
Пройдя километров пять, увидел в кустах костер и неподалеку две палатки. У костра сидели 4 красноармейца. Они приняли меня за шпиона. Один из них отправился доложить командованию и вернулся минут через 20 с двумя ст. лейтенантами. Те меня доставили в их отряд, где неожиданно меня окликнул по фамилии и имени какой-то человек. Он поздоровался, обнял меня, не стал расспрашивать, а повел прямо на кухню, где накормили.
Только после этого зашли в его палатку. Это был комиссар отряда. Оказалось, до войны мы служили в одной войсковой части ВВС (в/ч 1869 в г. Воронеж), но в разных эскадрильях. Он меня сразу узнал, потому что в то время я часто выступал и побеждал в спортивных соревнованиях по легкой атлетике. Рассказал ему о наших приключениях при возвращении из разведки, как попали в засаду, как потеряли друг друга, обрисовал обстановку в окружающих селениях и лесах. Он оставил меня отдыхать в своей палатке. Через 3 часа разбудил. Мы выпили по кружке чая и вместе отправились на лошадях в мой отряд.
*****
По прибытии доложил командованию все, как было. Комиссар отряда Пегов выказывал явное неудовольствие. Начальник разведки В.В.Рыкин выслушал со вниманием и отправил отдыхать. Но какой мог быть отдых, когда не известно, что случилось с моими товарищами. На следующее утро я обратился к командиру отряда А.П.Шестакову с просьбой разрешить мне разузнать о судьбе Митропольского и Горохова. Он не отказал, но велел отдохнуть еще пару дней и набраться сил. За эти двое суток поступили сведения, что Горохов тяжело ранен и попал в руки к немцам.
Через две недели неожиданно появился Митропольский. Он сразу зашел в палатку к командиру отряда А.П. Шестакову и доложил, что Горохов и Ермолаев убиты. Услышав о возвращении Митропольского, я бросился к нему, обнял и расцеловал. Леонид расплакался как ребенок. За время скитаний он сильно похудел, оброс и, казалось, постарел на лет 30. Ноги сильно опухли от голода – голенища сапог были срезаны. Потом, когда его спрашивали, чем же он питался, скитаясь по лесу, шутливо отвечал: «...Что лес подаст... иногда дичью... Как гляну на пролетающих тетеревов, так и сыт». Голодал, но в населенные пункты не заходил.
Судьба Горохова сложилась трагически. В том бою, когда мы попали в засаду, его тяжело ранило в плечо и обе ноги. Немцы обшарили всю местность и нашли Василия. Придя в сознание, он ничего не рассказал об отряде. Немцы отправили его из Клетни в Брезготку, где находился их госпиталь. На допросе, когда его подлечили, он опять ничего не сказал. Василия расстреляли.
*****
В 20-х числах октября командование отряда «Славный» вызвало меня, Сергея Коржуева и Николая, поставив задачу разведать расположение немецких гарнизонов в Жирятине, Бежице и связаться с подпольем в г. Брянске. Маршрут нам был знаком. Вышли в дорогу утром и к двум часам дня преодолели 40 км. До наступления вечера отдохнули и двинулись по маршруту. Этот отрезок пути длиною 30 км был почти открытым, поэтому использовали только ночное время.
Остановились за 5 км до Брянска, в том же овраге, что и в прошлые походы. Тщательно замаскировались – нас могли обнаружить местные жители, которые часто приходили сюда за дровами. С наступлением темноты зашли в Бежицу, в дом, где жила наша знакомая женщина – связная с Брянским подпольем. Она рассказала обстановку в Бежице и Орджоникидзе, а утром уехала в Брянск передать нашу просьбу прислать связного. Возвратилась часов через 6–7 и сообщила, что связной из Брянского подполья прибудет сегодня вечером. Днем мы прятались у нее в сарае на сеновале.
Часов в 7 вечера в дом пришли две девушки – связные из Брянска. Подождав, когда станет совсем темно, мы спустились с сеновала в дом. Девчата передали небольшой пакет для доставки в отряд, рассказали подробно о дислокации немецких частей в Брянске и его округе. Все вместе поужинали и ближе к ночи мы отправились в обратный путь через Жирятино в Клетнянский район.
Шли очень осторожно и тихо. Светила луна. Недалеко от деревни, не доходя до моста через ручей, услышали русскую речь. Это были полицаи. Они устроили засаду, ждали появления партизан с другой стороны моста. Я метнул две гранаты, а Сергей с Николаем открыли огонь. Нескольким полицаям удалось сбежать, оставив убитых и раненых. Мы быстро перешли мост и взорвали его противотанковой гранатой. До рассвета добрались до большого леса, отдохнули пару часов. Прибыли в свой отряд и доложили о выполнения задания.
Ноябрь 1942 года
После похода к Брянску отдыхал 4 дня.
1 ноября вызвал начальник разведки В.В.Рыкин. В палатке кроме него находились командир и комиссар отряда. Они сидели за раскрытой картой. Я поздоровался. Комиссар Пегов стал говорить, что близится 25-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции и желательно было бы сделать к этой дате подарок, подорвать на железной дороге вражеский эшелон. Я охотно согласился. Вместе определили район диверсии и разработали маршрут. Мне дали карту местности. На операцию я взял Николая Садовникова и Данилу Лютова. От комиссара было поручение раздать местному населению книги с проповедями русского духовенства, обращенные к народу. Пять таких книг погрузили в вещевые мешки, вместе с минами, взрывчаткой и другим снаряжением подрывников.
2 ноября отправились в направлении железной дороги Унеча – Кричев. По пути в деревнях, где не было полицаев и немцев, раздали эти книги, а в некоторых – сами читали их собравшимся жителям. 4 ноября прибыли в хутор Полуцкий, где находился разведчик нашего отряда Сергей Константинов. Поужинали, отдохнули и по темноте двинулись в сторону железной дороги. Прибыли к ней на рассвете 5 ноября.
Весь день следили за движением поездов, они шли беспрерывно. Определили, в какую сторону идут эшелоны с военной техникой, живой силой и другими грузами. Подобрали удобное и наиболее безопасное место для подхода к железнодорожному полотну и для закладки мин. Местность здесь была открытая и поэтому охранялась не так тщательно, как там, где к полотну примыкал лес и кустарник.
Глубоким вечером 5 ноября залегли в 30 метрах от ж.д. полотна. Почему-то поезда прекратили двигаться. Прождали до двух часов ночи. Движение эшелонов возобновилось. Я подполз к полотну, установил мощную мину, возвратился к своим товарищам. Мы успели удалиться от железной дороги метров на 200, как вдалеке послышался шум поезда, шедшего с большой скоростью. Долго ждать не пришлось. Раздался оглушительный взрыв, затем нарастающий шум от сходящих с рельсов вагонов, скрежет металла. Началась беспорядочная стрельба, охрана палила кто куда...
Вернулись в Полуцкий хутор ночью 7 ноября. Нас встретил Сергей Константинов. Накормил, ночью истопил баню, а утром часов в 7 пригласил помыться. Отказаться от такой роскоши мы не смогли. После бани, войдя в дом, в котором мы остановились, увидели много народу. Вместе с ними провели торжественную часть, посвященную 25-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Люди остались очень довольны, стали приглашать к себе. В хуторе было 18 дворов – и в каждом самогонка... Позавтракали хорошо... Сергей Константинов усадил нас в телегу с лошадью, и к середине дня выехали из хутора. Не успели удалиться на 300 м, как в хутор с другой стороны въехали полицаи. Они нас не заметили, а о нашем пребывании никто из местных им не доложил, поэтому погони и преследования не было.
*****
В двадцатых числах ноября командование направило меня в составе объединенной группы разведчиков из нескольких партизанских отрядов прояснить обстановку и расположение немецких гарнизонов в Хотимском районе Белорусской ССР. Выехали на лошадях, с нами были проводники из тех мест. Мы им доверились. Они долго нас водили, но так и не вывели в заданный район. К тому же снег был очень глубокий. Группа вернулась в отряд, не выполнив задания. Переночевали.
Утром сменили лошадей на лыжи и вновь отправились на то же задание. Шли по азимуту. Засветло пришли в Хотимский лес, а уже вечером – в населенный пункт. Внем нам рассказали всю обстановку в районе, места нахождения немецких гарнизонов и их численность. Обогрелись и отправились обратно.
Декабрь 1942 года
В первых числах декабря немцы начали концентрировать войска и занимать большие населенные пункты в районах расположения партизанских отрядов. До 18декабря я занимался напряженной разведывательной работой, осуществляя постоянную связь с соединением партизанских отрядов Федорова – Героя Советского Союза.
19 декабря наши радисты приняли сводку Совинформбюро, в которой сообщалось об окружении трехсоттысячной группировки немцев нашими войсками в районе Сталинграда. Эта весть вызвала среди партизан огромную радость и торжество. Она вдохнула новые силы и подняла настроение у нас, работавших в тылу врага. Стреляли в воздух, слышался смех, громкое «ура», были слезы на глазах.
Последняя моя боевая операция
22 декабря 1942 года получил задание проникнуть в село Акуличево, расположенное в 25–30 км от нашего отряда, на большаке Мужиново – Клетня. Необходимо было добыть сведения о немецких гарнизонах, их численности, вооружении, подготовке к зимним условиям ведения военных действий и карательных операций против партизан.
На рассвете 23 декабря разведгруппа в составе: Г.Ермолаев, Сергей Коржуев, Данила Лютов и Василий Копылов выехала на санях, запряженных лошадью. Одеты были кто во что, как местные жители. Оружие прикрыли сеном. Путь лежал по лесам и открытой местности. На душе у всех была какая-то тоска. Сергей запел, а мы ему подтягивали: «...уж ты степь, да степь...». На сердце полегчало. Первую остановку сделали в деревне Жерновицы. Распрягли лошадь, задали ей корму и вошли в крайний дом, в котором жил знакомый старичок. Он рассказал, что происходит в его деревне, в Акуличах и других окружающих селениях, напоил чаем с медом.
В 9 часов утра тронулись в Акуличи, до которых оставалось три с половиной километра. Через час прибыли в Акуличи, въехали в середину села. У местных жителей узнали о расположении и примерной численности ближайшего немецкого гарнизона (до 1000 человек), вооружении, укрепленных точках на подступах к нему и пр. и отправились в обратный путь. Проехав 1,5 км в сторону Жерновиц, повстречали партизан из отряда Горбачева, человек 25 на подводах. Они сообщили, что дорога на Жерновицы безопасна. В Жерновицах остановились у крайнего дома, в котором были совсем недавно, этим утром, и пили чай с дедом. Лошади дали сена и вошли в дом. Только присели на скамейку, как с улицы раздался выстрел.
Данила выбежал посмотреть и тут же возвратился. «Нас окружили немцы!.. Идут сюда во весь рост». Мгновенно выскочили наружу, запрыгнули в сани и открыли огонь. Я бросил две гранаты в надвигающихся немцев... они залегли в снегу. Тут же застрочил пулемет, установленный в сарае, в 15 метрах от дома. Пули сразу прошили нашу лошадь. Мы направили весь огонь на пулеметный расчет и быстро его уничтожили. Немцы поднялись и вновь пошли на нас цепью, во весь рост. Мы перевели огонь автоматов на них. Несколько немцев упали, остальные залегли.
Рядом с домом проходил овраг, а за ним начиналось кладбище. Пока я и Сергей вели огонь, Данила и Василий перебрались через этот овраг. Василий Копылов был тут же убит. Данила продолжал вести огонь из-за оврага. Сергей и я поднялись, чтобы сделать бросок в овраг, и в этот момент пуля попала мне в пах... Удар был очень болезненный. Всеже удалось скатиться вниз по склону оврага. Как только выбрались вдвоем наверх на другую сторону оврага, я получаю разрывную пулю в ногу. Рядом оказался Данила. Решили пробиваться... Данила будет прикрывать, а мы с Сергеем станем отходить с боем к лесу, до которого оставалось метров 800 по открытой местности, а если убьют, то погибнем, как настоящие коммунисты.
Я вел прицельный огонь, моя снайперская винтовка работала безотказно. Сергей короткими очередями из автомата вынуждал немцев зарываться в снег. И в такие моменты кратковременного затишья мы с ним делали короткие перебежки, постепенно продвигаясь к лесу. Бой длился уже более двух часов. Я начал терять силы и способность метко стрелять. Сапоги наполнились кровью. До леса оставалось метров 35–40. Сергей сказал, чтобы я предпринял очередной рывок, а он меня прикроет.
Застрочил автомат Сергея, я поднялся, преодолел метров 25, и тут меня настигла пуля, теперь в другую ногу. Упал, открыл огонь по немцам, дав возможность Сергею отходить. Он подбежал ко мне, лег рядом и вместе стали отстреливаться... Немцы были уже в 200 метрах от нас, а мы – метрах в 10 от края леса, у стога сена. Для последнего броска у меня больше не было сил. Сергей сказал: «Давай расположимся как следует и дадим последний бой..» – «Лечь-то лягу, а вот встать уже не смогу», – ответил я. – «Ничего, я тебя подниму», – это последние слова Сергея, которые я слышал.
Мы залегли в восьми шагах друг от друга и открыли огонь по врагу. Немцы повели шквальный обстрел из миномутов. Первая же мина поразила Сергея. Подполз к нему. Он был муртв. Я поцеловал его, схватил его автомат и бросился в лес. Откуда взялись силы, я не знаю. Начался молодой, редкий подлесок, смешанный с кустарником. В нем догнал Данилу Лютова, сказал, что Сергей убит, а я трижды ранен. Отдал ему Сергеев автомат. Подлесок хорошо простреливался. Мы заспешили в сторону старого темного леса. Немцы сосредоточили огонь на мне, пули летели над головой. Сначала Данила шел впереди меня метров на 10, затем он сместился в сторону, выскочил на просеку и тут же был убит пулей в голову.
Я понял, что остался совсем один, и первая мысль – только бы не попасться живым... Неожиданно рядом оказался мальчик лет 12. Он сказал, что немцы совсем близко и настигают нас. Я дал ему гранату: «Живыми сдаваться не будем...». Но это было уже в большом лесу. Вскоре взвилась ракета – немцы просигналили конец преследования. Мы прошли метров 150 и от преследования оторвались. В глазах появился туман, ноги подкосились, я упал на землю, но сознания не терял.
Мальчик увидел поблизости стог сена, помог мне добраться до него. Я снял шарф и ремень и перетянул ими ноги, чтобы не истечь кровью. Затем с помощью мальчишки зарылся в сено. Оказалось, он все время следил за ходом этого боя. Осебе он рассказал, что его мать и отца немцы убили, а старшую сестру забрали в плен.
Километрах в трех отсюда должна была быть партизанская застава. Я объяснил, как ее найти, и мой спаситель отправился к партизанам. День близился к вечеру. Мороз – градусов 18. Ноги стали непослушными. Почувствовал, что могу просто замерзнуть... Не помню, сколько я пролежал в стогу, только время шло очень медленно, все думал: добрался ли мальчик до заставы... Стемнело, а за мной никто не идет и не едет... Решил дать о себе знать, бросил гранату, взрыв отозвался эхом... Но помощь не приходила. При мне был пистолет с двумя полными обоймами и снайперская винтовка. Оставалось несколько патронов, и я изредка делал выстрелы.
Где-то часов после 10 вечера невдалеке послышался шорох шагов. Кто-то ходил рядом, но меня не видел. Я взял пистолет в руку, окликнул и вскоре увидел двух человек, но мальчика с ними не было. Спросил их: «Из какого отряда?». По ответу понял, что это свои, и разрешил подойти. Поначалу они решили нести меня на руках, но я сказал, что не донесут и что нужна подвода с лошадью. Они согласились и ушли, а я тут же уснул. Не знаю, сколько прошло времени. Они вернулись, меня, сонного, погрузили на сани и доставили на партизанскую заставу. Там мне сделали укол – и я пришел в полное сознание. Промерзшие мои брюки и сапоги срезали, раны промыли и перевязали. Попросил пить. Принесли молоко. Напился вдоволь и уснул.
25 декабря меня переправили в мой отряд. Я доложил результаты разведки, о том, как попали в круговую засаду, о гибели моих товарищей.
27 декабря в отряд из Москвы прилетел Герой Советского Союза, командир соединения партизанских отрядов на Украине А.Ф.Федоров. Этим же самолетом я был доставлен 28 декабря в Москву, на Щелковский аэродром, а оттуда – в комгоспиталь на стол к врачам. По их словам после операции, «я был в десятой доле миллиметра от инвалидности». Анализ крови показал, что гемоглобина оставалось только 34%. Консилиум врачей решил, что переливать кровь не надо, а восстановить гемоглобин можно за счет усиленного питания.
В комгоспитале пролежал трое суток. Затем, при содействии врача и товарища по беговой дорожке Георгия Знаменского, переведен в Центральный госпиталь НКВД СССР, где лечился до 28 мая 1943 года.
