Брандыс Анатолий Яковлевич

Всё дальше удаляется человечество от эпохальной даты, 9 мая 1945 года – Дня Победы над фашистской Германией. Этот день не зря считается величайшим праздником для всего советского народа, внесшего основной вклад в дело победы над коричневой чумой.

ВСПОМИНАЯ О БРАНДЫСЕ

Именно на советско-германском фронте были разгромлены лучшие германские армии, именно здесь фашистам был нанесён решающий урон, определивший исход войны, какой не знало человечество. Однако и цена победы оказалась неизмеримо высокой. Десятки миллионов погибших и искалеченных советских людей, разрушенное народное хозяйство на территории, подвергшейся немецкой оккупации, издевательства и унижения над людьми, оказавшимися на занятой немцами земле. Против оккупантов воевал от мала до велика весь советский народ. Именно поэтому для него это была Великая Отечественная война. И именно благодаря самоотверженности и массовому героизму народа была одержана Победа.
Людей, совершивших выдающиеся подвиги, страна награждала высшей наградой – званием Героя Советского Союза. Свыше 11 тысяч человек во время войны были удостоены этого высокого звания, а 63 человека за особо выдающиеся подвиги удостоены этого звания дважды. Среди них и наш герой, речь о котором пойдёт ниже.

Воспоминания сослуживца

Мне посчастливилось общаться с Анатолием Яковлевичем Брандысом не только по службе, но и наблюдать его в домашних условиях, познакомиться с его семьёй. Это оставило неизгладимый след.
В мае 1955 года после окончания ВВИА имени Жуковского я был направлен для прохождения дальнейшей службы в качестве инженера полка по радио в 949 штурмовой авиационный полк (ШАП), располагавшийся в Елгаве, небольшом латвийском городке. Там же находился штаб дивизии и ещё один полк, которым, как я узнал впоследствии, командовал дважды Герой Советского Союза гвардии подполковник Брандыс. Будучи выходцем из семьи лётчика, я всегда интересовался их подвигами, знал фамилии Героев, дважды Героев и трижды Героев Советского Союза. Но это были в основном лётчики – истребители, как и мой отец. К своему стыду фамилию Брандыс я услышал впервые. Конечно же, мне было интересно узнать, за какие подвиги он удостоен столь высокой награды. Однако он служил в другом полку, а разница в служебном положении не позволяла с ним поближе познакомиться.

Анатолий Яковлевич Анатолий Яковлевич Брандыс.

В часть я прибыл, когда в дивизии шло переучивание с винтомоторных штурмовиков Ил-10 на реактивные истребители МИГ-15. Полётов было много, работы для инженерно-технического состава невпроворот. Целыми днями с утра и до позднего вечера готовили самолёты к вылету, производили послеполётные осмотры, занимались учёбой, когда не было полётов. Свободного времени практически не было.
В октябре 1955 года произошла смена командования дивизии. Подполковник Брандыс стал её командиром и одновременно начальником гарнизона города.
Самой большой проблемой в городе было отсутствие жилья для вновь прибывающих военнослужащих. Дело в том, что во время войны город сильно пострадал, весь центр его был разрушен и очень медленно застраивался. В основном это были частные дома. Лётный состав и старослужащие из инженерно-технического состава были расселены в оставшемся после войны жилье, а нового ничего не строилось. Нам с женой пришлось снять мансарду у частника, в которой летом жить было терпимо, а ближе к зиме нужно было без конца топить печку. Но всё равно было холодно. Время от времени я обращался к командованию с просьбой о жилье, но каждый раз получал отказ.
Приближался новый 1956 год. По существующей традиции многие офицеры приглашались на встречу Нового года в Дом офицеров. Мы с женой тоже были приглашены и с удовольствием отправились на праздник. В большой комнате двухэтажного деревянного, ещё довоенной постройки, дома, который был переоборудован под Дом офицеров, были накрыты столы, стояла новогодняя ёлка. Народу пришло много: командование дивизии, полков, лётчики, инженеры. Все с нарядными жёнами. После первых тостов обстановка разрядилась, официоз прошёл, начались танцы, песни, анекдоты. В общем, веселье.
На этом вечере мы с женой впервые познакомились с А.Я.Брандысом и его супругой, Нилой Семёновной, красивой, молодой, доброжелательной женщиной с огромными голубыми глазами. Она очень непринуждённо завела с нами разговор, поинтересовалась, кто мы и откуда, нашими проблемами и заверила, что всё образуется и будет хорошо. Немного рассказала о своём муже (пока тот отсутствовал) и шестилетнем сыне. Когда узнала, где мы живём (оказалось на одной улице и почти рядом), обрадовалась и пригласила в гости. Мы были растроганы таким вниманием. На мои слова о неравном положении, чтобы ходить в гости к командиру, заявила, что он простой человек и без предрассудков. Домой в свою мансарду мы возвращались в хорошем настроении и от праздника, и от знакомства с Брандысами.
В начале января Анатолию Яковлевичу было присвоено очередное воинское звание. А наша жизнь потекла в прежнем русле. Домой приходил только спать. И вот, однажды в самом начале весны, во время очередных полётов, когда в аэродромной каптёрке собрались лётчики во главе с командиром дивизии, инженеры, обслуживающие полёты, (кто был свободен в данный момент) и шёл обычный общий трёп, я подошёл к Брандысу и потихоньку спросил его, не появилось ли жильё. В ответ он заявил, что жилья нет, но если я желаю, он может нам с женой выделить одну комнату в своей трёхкомнатной квартире. Конечно, я это понял, как шутку, и сразу от него отстал.
Через несколько дней, придя домой с очередных полётов, поднялся по лестнице на свою мансарду и, к своему неописуемому удивлению обнаружил её пустой. Ни жены, ни мебели. Хозяин дома, к которому я обратился, заявил, что пришли солдаты и во главе с Нилой и Ниной (моей женой) перенесли вещи к Брандысам. Оказывается, после новогоднего вечера Нина с Нилой встречались неоднократно, подружились и, в конце концов, приняли решение жить в одной квартире, чтобы не было скучно (обе не работали). Ведь мужья вечно на службе, постоянно отсутствуют, а так веселее. Как для них всё просто!
Конечно, на первых порах я чувствовал себя крайне неловко, особенно, когда мы вместе с Анатолием Яковлевичем оказывались дома. Но потом, поближе с ним познакомившись, поняв, что это за человек, всё стало на свои места. Никакого зазнайства, высокомерия, «комчванства». Простота, скромность, открытость, искренность, доброжелательность – вот качества, которые я в нём обнаружил. И это, несмотря на величайшие военные заслуги. Это произвело на меня неизгладимое впечатление, которое я сохранил на всю жизнь.
Пользуясь неформальной обстановкой, в которой мы довольно часто оказывались либо за праздничным столом, либо, играя в шахматы или просто разговаривая о жизни, я пытался расспрашивать Анатолия Яковлевича о войне и его участии в ней. Он не очень охотно рассказывал о себе, но всё же я узнал, что на фронте он был менее двух лет. За это время прошёл путь от пилота, младшего лейтенанта до капитана, командира авиаэскадрильи, дважды Героя Советского Союза. Поскольку он был лётчиком-штурмовиком и летал на Ил-2, то ордена давались за количество успешных боевых вылетов, а звания присваивались в зависимости от времени участия в боевых действиях. Ещё из разговоров с ним я узнал, что он ни разу не был ранен. «Неужели не попадал в критические ситуации», спросил я. «Попадал», ответил он, и продолжил: «Однажды над морем самолёт был так повреждён, что уже не управлялся и практически падал. Мысленно прощаясь с жизнью, лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Буквально в последнюю секунду мелькнула мысль – триммер! Попробовал – получилось! Выровнял самолёт и буквально доковылял до своего аэродрома». Больше ничего мне вытянуть из него не удалось.
Анатолий Яковлевич очень любил играть в шахматы. Мы с ним частенько этим занимались, как правило, в ожидании ужина. Даже находясь в совершенно проигрышной позиции, он никогда не сдавался и играл до мата или до голого короля. Сказать «сдаюсь» было выше его сил. Сопротивляться до последнего, искать выход из любого положения было его принципом. Мне кажется, что именно эти качества: упорство, настойчивость, желание до последнего искать выход из любой ситуации, во многом определили его военные успехи. Ну и конечно прекрасное знание самолёта, умение быстро соображать, ориентироваться в сложной обстановке, найти единственно правильное решение.
Наша жизнь у Брандысов вспоминается, как светлое пятно. Никогда не было даже намёка на осложнения. Наоборот, общение с Нилой, их маленьким, но очень шустрым сынишкой, острым на язычок и целыми днями носящимся на улице с друзьями-товарищами, не говоря уже о самом Анатолии Яковлевиче, доставляли нам только радость и ощущение полноты жизни.
Осенью 1956 года меня перевели на новое место службы и связь с Брандысами надолго прервалась. Мы пару раз встретились с ним случайно: один раз в середине 60-х в Москве, столкнулись нос к носу на улице, разговор получился буквально на бегу. Мы оба торопились по своим делам. Другая встреча произошла в санатории на Рижском Взморье, где он отдыхал почему-то один, без Нилы. Произошло это в 1976 году, сразу после его возвращения из Египта. Мы с Ниной пригласили его к себе в гости. Встреча была сердечной, продолжительной и прошла в воспоминаниях и рассказах о взаимном житье-бытье. Мы хорошо посидели, выпили, закусили. Потом я проводил Анатолия Яковлевича в его санаторий. И кто мог знать, что эта наша встреча окажется последней. Только совсем недавно, работая в архиве, мне удалось более подробно познакомиться с жизнью, службой и судьбой этого замечательного человека. Я считаю своим долгом рассказать о нём подробней.
Анатолий Яковлевич Брандыс родился 12 августа 1923 года в г. Днепропетовске в семье рабочего вагоноремонтного завода. После окончания спецшколы ВВС в июне 1941 года, сразу же после начала войны Анатолий был призван в армию и уже 25 июня поступил в Днепропетровскую школу первоначального обучения, в которой освоил самолёт У-2, а затем, в декабре 1941 года был направлен в Пермскую военную авиашколу пилотов. Пройдя полный курс обучения, и получив 19 июля 1943 года первое офицерское звание «младший лейтенант», был выпущен в качестве пилота штурмовика Ил-2 с записью в лётной книжке: «Лётную программу на самолёте Ил-2 освоил. Оценка – отлично».
Интересная деталь. После выполнения каждого полёта с инструктором последний оценивает действия обучаемого курсанта по многим параметрам, таким как взлёт, набор высоты, развороты, построение маршрута и т.д. Среди отмечаемых параметров всегда фигурировала «осмотрительность». Конечно, в процессе обучения и многочисленных полётов неизбежно в действиях курсанта Брандыса отмечались шероховатости и оценки бывали разные. Но по «осмотрительности», начиная с первого полёта на боевом самолёте, который состоялся 9 марта 1942 года, и до последнего, неизменно стояла отличная оценка. Очевидно, что это качество в последующих боевых вылетах сыграло важную, если не ведущую роль.
После месячного пребывания в учебно-тренировочном авиаполку Уральского военного округа, где он осваивал боевое применение, младший лейтенант Брандыс в августе 1943 года в качестве лётчика прибыл в 75-й Сталинградский гвардейский авиаполк 1-ой гвардейской штурмовой авиадивизии в составе Действующей армии Южного фронта. С этого момента двадцатилетний лётчик начинает вносить свой личный вклад в дело Победы.
31 августа 1943 года он совершает первые два боевых вылета на штурмовку вражеского переднего края. К тому времени экипаж штурмовика Ил-2 из-за высоких потерь был дополнен стрелком, который располагался позади лётчика спиной к нему. Задачей стрелка являлся обзор задней полусферы и защита самолёта от нападения со стороны хвоста с помощью подвижного крупнокалиберного пулемёта. В день, когда в часть прибыли стрелки для формирования экипажей, Анатолий где-то задержался и попал, как говорят, к шапочному разбору; в помещении остался только один претендент: невысокий, щупловатый и довольно пожилой, по мнению других лётчиков, киргиз. Звали его Абдыкасым Карымшаков, и было ему за тридцать, что естественно делало его в глазах молодых двадцатилетних лётчиков менее привлекательным, чем земляки-ровесники. Абдыкасым оказался верным боевым другом и отличным стрелком, не раз выручавшим из беды самолёт, лётчика и себя. С лёгкой руки Анатолия его «перекрестили» в Андрея, на которого он охотно отзывался до конца своих дней. Войну Абдыкасым Карымшаков закончил полным кавалером ордена Славы, что приравнено по статусу к званию Герой Советского Союза. В Киргизии таких кавалеров всего несколько человек и Карымшаков после войны стал там очень почитаемым гражданином. На всех встречах и торжествах он всегда начинал разговор со слов благодарности своему командиру Толе.
Начались боевые будни экипажа, вылеты на штурмовку вражеских войск, танковых колонн, укреплений. Теперь дальнейшая судьба зависела от мастерства лётчика и стрелка и, конечно же, госпожи удачи. Особенностью целевого назначения штурмовика Ил-2, по определению, предполагались полёты на низких высотах. Обладая мощным вооружением (несколько пушек, пулемётов, реактивных снарядов, до 600 кг бомб), самолёт представлял грозную боевую силу. Не зря немцы прозвали его «Чёрная смерть». Однако при штурмовке он находился в поле досягаемости практически всех видов наземного оружия противника. И, несмотря на наличие брони, боевые потери этих самолётов, особенно в начальный период войны, были весьма велики. Так средняя «продолжительность жизни» штурмовика, когда он был одноместным и совершенно не защищался от нападения немецких истребителей со стороны хвоста, составляла 7-9 боевых вылетов. Поэтому и награждение боевыми наградами лётчиков-штурмовиков определялось количеством успешных боевых вылетов. В самом начале войны звание Героя Советского Союза лётчик-штурмовик мог получить за 40 боевых вылетов. За меньшее их число лётчики представлялись к награждению орденами. После появления в составе экипажа стрелка потери штурмовиков от истребителей значительно уменьшились, а «нормы» для награждения соответственно были увеличены.
К своей первой боевой награде – ордену Красного Знамени, Анатолий Брандыс был представлен 25 октября 1943 года. Вот выписка из наградного листа: «За совершение с 19.8.43г. по 23.10.43г. 24-х боевых вылетов на штурмовку и бомбометание войск противника, за уничтожение укреплений, техники и живой силы». Представление подписал командир авиаэскадрильи старший лейтенант Леонид Беда, с которым они впоследствии пройдут всю войну, вместе одним Указом Президиума Верховного Совета СССР получат вторые Золотые Звёзды Героев Советского Союза и останутся друзьями на всю жизнь.
А пока впереди новые боевые вылеты, каждый с огромным риском для жизни для двадцатилетнего лётчика и его стрелка.
Свой второй орден Красного Знамени А. Брандыс получает в феврале 1944 года за 74 боевых вылета. К этому времени он уже командир звена и водит своих подчинённых в бой группой.
В начале апреля 1944 года произошёл случай, оказавшийся серьёзной проверкой на прочность для друзей-лётчиков. Группа штурмовиков под прикрытием истребителей наносила удар по вражескому аэродрому южнее Джанкоя, в Крыму. Отработав по цели, группа без потерь начала отход, как вдруг в шлемофоне послышался голос командира Леонида Беды: «Иду на вынужденную посадку». Анатолий видел посадку командира. Кругом степь, укрыться негде, а недалеко деревня Александровка, в которой засели фашисты. Они заметили повреждённый самолёт и уже двигались к месту его посадки на подводах.
Что делать? Бросить друга и командира? Созрело решение: сесть рядом, забрать экипаж и взлететь. В степи это возможно, хотя и очень опасно. Брандыс заходит на посадку, но тут замечает, что с земли Леонид Беда подаёт ему какие-то знаки, лихорадочно размахивая руками, показывая, чтобы он не садился. Опытный глаз командира заметил, что у самолёта Брандыса повреждены шасси. Сесть в такой ситуации на «брюхо» вполне возможно, но тогда оба экипажа будут просто обречены, т.к. взлететь уже не удастся. Самолёт Брандыса взмывает вверх, он вызывает по рации младшего лейтенанта Алексея Берестнева и приказывает ему сесть и забрать экипаж Беды. Берестнев мастерски садится рядом с самолётом Беды, тот вместе со стрелком буквально на ходу в него вскакивает, и Берестнев тут же взмывает в воздух. Брандыс всё это время кругами ходит над ними на малой высоте и пулемётным огнём отгоняет рвущихся к месту посадки фашистов. Так был спасён прославленный лётчик, командир и друг – Леонид Беда. А вот младший лейтенант Алексей Берестнев впоследствии погиб, но каждый раз при встрече, будучи оба уже генералами, Анатолий и Леонид поднимали тост за Лёшку, за упокой его души.
К моменту описанного эпизода Анатолий уже совершил 83 боевых вылета и был награждён очередной правительственной наградой – орденом Отечественной войны I-й степени. А всего в его личном деле восемь наградных листов, относящихся к периоду Великой Отечественной войны. Особого внимания заслуживают пятый и восьмой – это представления к званиям Героя и дважды Героя Советского Союза. Они подводят итог боевой деятельности за 128 и последовавших за ними ещё 99 боевых вылетов.

Анатолий Брандыс в 22 года стал дважды Героем Советского Союза.

Пятое представление датировано 29 августа 1944 года и подписано командиром 2-ой эскадрильи 75-го гвардейского штурмового Сталинградского Краснознамённого авиационного полка 1-ой гвардейской штурмовой Краснознамённой, орденов Суворова и Кутузова дивизии капитаном Бедой. В нём перечисляются потери, нанесённые врагу лично Брандысом, и делается вывод о том, что он заслуживает присвоения высокого звания. В заключении командира дивизии отмечено: «Мужественный боец. Отлично владеет техникой пилотирования. На боевые задания летает с большим желанием, беспощадно уничтожает технику и живую силу противника. В боях за освобождение Крыма произвёл 26 успешных боевых вылетов, за освобождение Севастополя – 19 успешных боевых вылетов, за освобождение г. Орша и прорыв укреплённой обороны немцев произвёл 25 успешных боевых вылетов, проявляя исключительное бесстрашие и мужество в боях с немецкими захватчиками». Командующий 8-ой воздушной армии, генерал-полковник авиации Тимофей Тимофеевич Хрюкин, краток: «За личную отвагу и героизм, за пример в бою достоин высшей награды Правительства – присвоения звания Героя Советского Союза».
Таким образом, практически всего лишь за год пребывания на фронте Брандыс стал опытнейшим воздушным асом, получил звание старшего лейтенанта и должность заместителя командира эскадрильи.
В восьмом представлении, датированном 16 апреля 1945 года, отмечается, что после присвоения звания Героя Советского Союза гвардии капитан Брандыс произвёл ещё 99 успешных боевых вылетов. В представлении подчёркивается: «На боевые задания летает в качестве ведущего группы. Задания выполняет отлично. В сложной воздушной обстановке не теряется, а всегда принимает правильные решения. В воздушных боях с противником настойчив и бесстрашен. При выполнении боевых заданий по штурмовке и бомбометании техники и живой силы противника над целью, несмотря на сильное противодействие зенитной артиллерии и других средств противника, снижается до бреющего полёта, в упор расстреливает технику и живую силу врага. В воздухе ориентируется отлично». Далее приводятся примеры и результаты отдельных боевых вылетов, и делается вывод о том, что гвардии капитан Брандыс достоин награждения второй медалью «Золотая Звезда».
К этому времени относится и боевая характеристика Брандыса, данная командиром полка и фактически подводящая итог его вклада в дело великой Победы: «Гвардии капитан Брандыс участвует в Отечественной войне с августа 1943 года по 20.10.43 г. на Южном фронте, с 20.10.43 г. по 10.06.44 г. на 4-м Украинском фронте и с 10.06.44 г. на 3-м Белорусском фронте. Тактически подготовлен хорошо. Прекрасно знает тактические приёмы противника. В воздушных боях бесстрашный, настойчивый. За период пребывания на фронтах Отечественной войны он провёл 217 успешных боевых вылетов на самолёте Ил-2 на штурмовку и бомбометание. В результате лично уничтожил и повредил танков – 27, самоходных орудий – 9, автомашин с войсками и грузом – 64, подавил огонь до 50 артиллерийских батарей, до 30 точек зенитной артиллерии, создал до 80 очагов пожаров, уничтожил до 20 самолётов противника на земле, до 50 повозок с грузом и до 600 человек живой силы противника. На боевые задания летает с большим желанием. Задания выполняет отлично. Летает ведущим группы штурмовиков. Умеет хорошо организовать работу над целью. Летает уверенно и грамотно. Техника пилотирования и штурманская подготовка отличная. Как командир эскадрильи много работает с подчинёнными и на своём боевом опыте учит молодых лётчиков, как надо воевать. Умеет организовать боевую работу эскадрильи, как на земле, так и в воздухе. Сам лично гвардии капитан Брандыс выдержанный, исполнительный, требовательный к себе и подчинённым офицер. Вывод: занимаемой должности вполне соответствует. Достоин продвижения в должности».

Стрелок Абдукасым Карымшаков. Боевой товарищ А. Брандыса,
полный кавалер ордена Славы.

Было бы не справедливо не сказать о его соратнике, стрелке Абдукасыме Карымшакове. Он оказался верным боевым товарищем, не раз спасавшим своего командира в боях. Так в воздушном бою под Севастополем 16 апреля 1944 года он сбил вражеский истребитель, а 6 мая 1944 года отразил семь атак вражеских истребителей, подавил несколько зенитных огневых точек. И это были не единственные его победы. За свои боевые успехи он стал полным кавалером ордена Славы, награждён орденами: Красного Знамени, Красной Звезды и дважды орденом Отечественной войны I степени и это, не говоря о многочисленных медалях.
Свой последний, 228 боевой вылет Анатолий Брандыс произвёл 5 мая 1945 года. На этом его война закончилась. Если в целом охарактеризовать его фронтовые достижения, то их без сомнения можно назвать выдающимися!
Во-первых, несмотря на то, что он и его стрелок постоянно в течение года и восьми месяцев рисковали жизнями, оба остались не просто живы, но не получили даже царапины.
Во-вторых, оба закончили войну героями. Лично Брандыс дважды удостоен звания Герой Советского Союза, награждён четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского и Отечественной войны I степени. О наградах его стрелка я уже сказал.
В-третьих, эскадрилья под командованием Брандыса (назначен на эту должность 24.01.45 г.) совершила 501 боевой вылет, потеряв при этом в ожесточённых боях всего 4 экипажа и 9 самолётов, что свидетельствует о его высоком командирском мастерстве.
И всего этого достиг человек, которому не исполнилось полных 22 года!
Читающий эти строки пусть представит себя и свои достижения в таком возрасте!
По статусу, как всем дважды Героям, на родине Брандыса в Днепропетровске ему установлен прижизненный памятник – бронзовый бюст.
После окончания войны Анатолий Брандыс ещё более 40 лет отдал служению армии, и её военно-воздушным силам. В 1946 году его направили на учёбу в Военно-воздушную академию (ныне ВВА им. Гагарина), после окончания которой в мае 1950 года он в звании майора был назначен заместителем командира 723 ШАП. В 1955 году стал командиром 339 штурмовой авиадивизии, в которую входил упомянутый выше полк. Дивизия под его руководством практически безаварийно переучилась на реактивные самолёты МиГ-15, за что в 1957 году он был представлен командующим 30-й воздушной армии к генеральскому званию. Решение командующего было поддержано Главкомом ВВС, однако звание присвоено не было. Дело в том, что в это же время Брандыс поступил учиться в академию Генерального штаба. Там по совершенно необъяснимым причинам это представление не было поддержано. Понадобилось прослужить ещё более 18 лет, чтобы стать, наконец, генералом!
И в личной жизни у него всё сложилось вполне благополучно. В 1947 году он женился на своей землячке – Ниле Помятун, которая оставалась его верной подругой всю жизнь. В 1949 году у них родился сын Валерий, а в 1956 – дочь, которую назвали Мариной. В семейной жизни Анатолий Яковлевич оказался счастливым человеком.
После окончания в 1959 году академии Генерального штаба, Анатолия Яковлевич опять командует авиационными дивизиями. Это было время сокращения авиации и ему пришлось выполнять эту неприятную обязанность в обоих случаях. В 1964 году перешёл на преподавательскую работу в Военную академию им. Фрунзе. Поступил и успешно закончил в ней очную адъюнктуру. Оставаясь последовательным и твёрдым защитником роли штурмовой авиации в войсковых операциях, посвятил этим вопросам свою диссертацию на соискание учёной степени кандидата военных наук и успешно защитил её. С присущим ему упорством и настойчивостью стал овладевать педагогическим мастерством, что ему в полной мере удалось.
С июля 1972 года он доцент и старший преподаватель кафедры оперативного искусства ВВС в академии Генерального штаба. В качестве советника был с 1972 по 1975 годы в Египте и преподавал в Военной академии этой страны. Только в 1975 году ему, наконец, было присвоено воинское звание «генерал-майор авиации», а спустя 10 лет – «генерал-лейтенант». В 1986 году генерал-лейтенант Брандыс увольняется в отставку. В многочисленных послевоенных аттестациях командования неизменно отмечаются его трудолюбие, настойчивость в достижении цели, стремление постоянно повышать свои знания и такие человеческие качества как скромность и порядочность. Его деятельность на преподавательском поприще отмечена высокими правительственными наградами: орденами Октябрьской революции, Отечественной войны I-ой степени, Красной Звезды и многими медалями.
Человек прожил прекрасную жизнь, пройдя через горнило войны, несправедливости; остался верным патриотом своей Родины, отдал всего себя на её благо.
Мы уже отметили 70-летие великой Победы нашего народа над германским фашизмом. Человечество должно быть благодарно людям, которые, не щадя своей жизни, её завоевали. Память о них навсегда сохранится в сердцах всех честных людей.

МАКСИМОВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ,
кандидат технических наук, доцент, полковник в отставке

Воспоминания сына

Мой отец, Анатолий Яковлевич Брандыс, родился в посёлке Клочко, на станции Нижнеднепровск, которая была окраиной, а со временем стала микрорайоном Днепропетровска. Районы Клочко, Султановки считались в то время неблагополучными, хулиганскими, или как теперь говорят, криминогенными. Однако именно они, как и Днепропетровск в целом, дали достаточно большое число героев войны и известных государственных деятелей. По-видимому, то, что сказал Жванецкий об Одессе: «Что-то есть в этом сочетании солнца, воздуха и моря, если здесь рождаются такие люди», имеет отношение и к Днепропетровску. Только роль моря здесь играет красивый и полноводный в этом месте Днепр.
Отец в детстве гонял голубей и здорово играл в футбол, классно владея левой ногой, за что получил прозвище «Пепочка» и пользовался уважением в местных кругах. В 1941 году окончил спецшколу ВВС. Учился не блестяще, но троек в аттестате было мало.
Его мать, Анна Михайловна или баба Нюся, маленькая тихая женщина, происходила из многочисленной, но небогатой ветви славного и большого рода Мининых, дальних потомков того самого нижегородского Кузьмы Минина, соратника князя Пожарского. Она была очень доброй ко всем окружающим и строгой к своему мужу, моему деду Яше.
Яков Антонович был одним из трёх сыновей Антона Брандыса, который работал в маленькой сапожной мастерской, вроде бы принадлежавшей ему на паях. По семейной легенде Яков, вернувшись с гражданской войны, покорил бабушку Нюсю красивым чубом из-под будённовки. Дед запомнился мне юморным, немного суетливым, вечно полным какими-то идеями: то виноград выращивать, то забор ставить. Работал он на вагоноремонтном заводе и воспитывал своего сына, моего отца, довольно строго: верёвкой и ремнем. По ещё одной семейной легенде дед Яша в своё первое посещение балета в Большом театре был под сильным впечатлением, а в антракте спросил: «Толя, а почему они всё время молчат?» Это посещение относится к периоду обучения отца в монинской академии, когда он уже был женат на моей матери, Ниле Семёновне Помятун. В то послевоенное время в академии проходил обучение целый курс, состоящий из Героев и дважды Героев Советского Союза, получивший прозвище «Золотая Орда». Многие из этих людей уже на моей памяти позже часто бывали у нас в семье и вспоминали то время с большой теплотой и массой весёлых подробностей.
Мои же первые воспоминания относятся ко времени проживания на Школьной улице в латвийском городе Елгава, куда отец был направлен для прохождения службы после окончания академии. Жили мы в каком-то двухэтажном особнячке в трёхкомнатной квартире с печным отоплением. Вскоре к нам подселился молодой старший лейтенант с женой (ныне полковник в отставке Н.Н. Максимов). У нас часто гостили родственники отца с Украины. Ещё одно воспоминание, не характерное для нынешнего времени, связано с солдатами, которые привозили и рубили дрова и которых мама или бабушка кормили на кухне. Так же было с водителем газика, возившего отца на службу.
В декабре 1956 года у меня родилась сестра, которую назвали Мариной. Вскоре отца направили на учёбу в академию Генерального штаба. Сменял его в Елгаве дважды Герой Советского Союза А.Н. Ефимов, ныне маршал авиации. Наши вещи уже отправили, а их ещё не прибыли и мы в пустых комнатах с младшим Ефимовым играли в футбол моей форменной школьной фуражкой-конфедераткой, за что получили от отцов подзатыльники «за непочтительное отношение к форме».
В Москве общежитие академии размещалось в здании бывших Александровских (Чернышевских) казарм. Коридорная система, помещение гостиничного типа, общая кухня на 30 или больше хозяек. Мы жили в «номере», состоявшем из комнаты метров пятнадцати и «кармана» метр на два. Сестра первое время спала вообще в большом чемодане, но пианино, на котором прекрасно играла мама, уже стояло и активно использовалось. И в этих условиях часто собирались гости, приезжали родственники. Как говорила мама: «Заработал филиал гостиницы Украина». Как-то в третьем классе я что-то натворил в школе, и туда вызвали отца. После его возвращения я познакомился с таким важным элементом офицерского обмундирования, как портупея. После этого случая отец стал брать меня с собой на ежедневные вечерние прогулки: по Серпуховке до метро, и обратно по Люсиновской. Летом во время прогулок заходили на какой-то небольшой стадиончик, где месили грязь заводские футболисты. Отец находил, за кем понаблюдать: «Посмотри вон на того лысенького...» «Пап, так он ничего не забивает». «Да ты же посмотри, он своими пасами всю игру делает!»
Правда, для меня эти прогулки омрачались тем, что во время них приходилось отчитываться за свои «успехи и достижения» в школе.
После окончания академии отца направили командовать дивизией, расположенной в посёлке Раховка, в 400 км от Одессы. Места эти знамениты лиманами, куда часто выезжали на выходные с семьями порыбачить. Один раз, сослуживцы то ли заблудившись, то ли желая угодить командиру, заехали на колхозные пруды, где натаскали много здоровенных карпов. Отец вернулся ночью очень гордый своим уловом, который еле тащил и запустил в ванну. А утром нагрянула милиция с руководством колхоза. Разразился скандал, рыбу забрали, а потом, непонятно как, все оказались за одним столом, главным украшением которого были эти самые карпы, но уже пожаренные. Конфликт был улажен и в ближайшие выходные состоялся футбольный матч между колхозной и нашей дивизионной командой.
Дивизия, однако, попала под расформирование, и пробыли там мы недолго. Лётчиков сменили ракетчики, и эта замена в судьбе отца, как я понимаю, сыграла значительную роль. Как высококвалифицированный военный, а академию Генштаба он окончил с хорошими показателями, он, конечно, не мог отрицать возрастающую роль ракетного вооружения, но с уничтожением штурмовой тактической авиации согласиться никак не мог и к лозунгу Никиты Сергеевича Хрущёва о том, что мы весь мир забросаем этими «колбасами», относился довольно скептически.
Следующим местом службы отца был польский город Шпротава. Мне запомнились два мощных взрыва, от которых задрожали окна в домах и в школе (это были катастрофы самолётов), и многочисленные вечера польско-советской дружбы с концертами художественной самодеятельности (мама пела в женском хоре, я – вшкольном). Сходство польского и украинского языков (отец учил украинский вшколе), позволявшее ему довольно сносно объясняться с поляками, а также фамилия Брандыс, вызывали к отцу определённую симпатию с их стороны и недовольство со стороны нашего особиста, с семьёй которого мы довольно дружно жили в одном коттеджике.
После польского этапа службы отец был назначен начальником Центрального аэроклуба имени Чкалова. Участвовал в организации и проведении красочных авиационных соревнований и праздников на тушинском аэродроме, принимал зарубежных гостей. К этому периоду относится его первая зарубежная поездка: в Париже в Международной авиационной федерации он представлял на утверждение в качестве мировых рекордов результаты полётов наших космонавтов. Никаких особых впечатлений оттуда не привёз, хотя приходившие гости ждали захватывающих рассказов о посещении стриптиза, а вот мне досталась шариковая авторучка и жевательная резинка, что невероятно подняло мой авторитет во дворе.
Жили мы в то время на улице Глаголева в трёхкомнатной квартире на пятом этаже «хрущёвки» без лифта. Неказистость дома с лихвой компенсировалась его обитателями: в доме жили специалисты медико-биологических проблем – врачи, готовившие космонавтов. Очень интересно было слушать их, правда, не всегда понятные, беседы с отцом о влиянии перегрузок на психологию перенесения одиночества.
К этому времени я окачивал восьмой класс в седьмой по счёту школе за время переездов нашей семьи. Мать очень беспокоил уровень моих знаний и направление дальнейшего обучения, тем более, что именно в это время появились школы с профессиональным уклоном. Она постоянно докучала отцу требованием поговорить с сыном и помочь ему с определением своего места в жизни. Однажды он не выдержал, сказал: «Ладно» и увёл меня в другую комнату. Когда мы остались одни, он спросил: «В каком лётном училище ты хочешь учиться?» Я по-мальчишески самоуверенно ответил, что профессия военного лётчика мне не нравится, так как связана с неоправданным риском в мирное время. Только позже я понял, как нелегко отцу это было услышать. Но с наигранным спокойствием он сообщил матери, что мы обо всём договорились, и я от его помощи отказался. Тогда мне было преподано чёткое уставное правило: «Командир принимает решение, реализует его и несёт всю полноту ответственности за правильность принятого решения и полноту его реализации». Только командир – это ты сам и ответственность за свои поступки несёшь перед собой и своими родными и близкими. Я не без труда поступил в математическую школу и стал учиться на программиста. Мама была очень довольна: «Если в институт не поступишь, то в армии, по крайней мере, куда-нибудь в шахту программиста не засунут». Эх, знать бы...
В летние каникулы 1964 года мы всей семьёй поехали на отдых в Севастополь. Там я впервые познакомился с другом отца Леонидом Бедой и его женой Кларой. Позже, узнав историю их фронтовой дружбы и значимость для них обоих этих мест, я уже не верил в случайность той встречи в холле гостиницы. А тогда как-то удивляла их трогательная взаимная нежность друг к другу.
Как-то придя домой из школы, застал у входа в квартиру достаточно пожилого, невысокого, но жилистого киргиза в сапогах, халате, с какими-то мешками через плечо. На моё удивление, увидев отца, он заулыбался и с возгласом: «Толя!» полез к отцу обниматься. Самое удивительное, что отец бросился к нему, обнял, расцеловал и стал выговаривать: «Андрей, что ж не позвонил, мы бы встретили!?» Это оказался стрелок, с которым они вместе прошли всю войну. Надо сказать, что и впоследствии Абдыкасым не утруждал себя предупреждениями о своём приезде, что однажды стало причиной забавного эпизода. На юбилей Победы в Москве собирали полных кавалеров ордена Славы из всех тогда ещё союзных республик. Все были уже в сборе, не было только представителя Киргизии. Его искали и журналисты, и телевизионщики, позвонили отцу на работу: «Где Карымшаков?» А Абдыкасым сидел в это время у нас в подъезде на подоконнике, где я его и застал, придя домой. Но и после обнаружения ехать в гостиницу он отказался и сказал, что жить будет у Толи. Потом несколько раз заезжал в гости сын Абдыкасыма – Куван. Он стал штурманом гражданской авиации и по делам прилетал в Москву.
В доме вообще часто бывали гости, но всё-таки больше запомнились люди, познакомившиеся с отцом ещё в войну. Герой Советского Союза, лётчик, писатель Василий Борисович Емельяненко слушал детские стихи моей сестры и почти всерьёз их рецензировал. А потом они с отцом стали вспоминать как погиб их приятель Пашка Амшеев: бежав из плена и снова вернувшись в строй, возвращаясь на аэродром с удачно выполненного задания, решил попугать в поле девушек и врезался в единственное в степи дерево. Я выскочил из комнаты, чтобы не разреветься при них, а они, сокрушённо покачав головами, налили себе водки, причём дядя Вася – в блюдце и покрошил туда кусочки хлеба, которые потом с удовольствием употребил.
Приём гостей не ограничивался обильным застольем, всегда была какая-то радостная атмосфера. Мама прекрасно играла на фортепиано и пела, причём репертуар включал в себя и украинские песни, и романсы, и то, что сейчас называют шансоном. Коронным номером отца под её аккомпанемент была чечётка под вальс из спектакля «Турандот».
Большим увлечением отца был спорт. Он хорошо разбирался в футболе, здорово катался на коньках, красиво и стильно плавал. Очень любил играть в шахматы, баловался в преферанс. Во что бы ни играл, всегда это делал с азартом и стремился к выигрышу.
В начале 1973 года ситуация в семье складывалась немного напряжённая: отцу предстояла командировка в Египет, сестра окачивала десятый класс, я был женат, и моя жена была в положении. А тут меня ещё стали бомбардировать повестками из военкомата. Мама очень нервничала и намекала, чтобы отец сходил и договорился об отсрочке моего призыва. У нас с ним состоялся хороший разговор, в котором я сказал, что служить – это дело моё, а вот от его помощи с квартирой, если он сочтёт возможным, я бы не отказался. Прямой похвалы от него было добиться трудно и одобрением собеседнику служила обычно лёгкая подковырочка. В тот раз он сказал: «Ну, растёшь, Валерьян Анатольевич» и ласково, но с силой как он это любил, потрепал по шее.
Служил я два года в отделении заправки компонентами ракетного топлива на шахтной пусковой установке в Прибалтике, недалеко от Елгавы. После демобилизации стал вопрос о трудоустройстве. Одним из вариантов была работа в органах госбезопасности. Я решил посоветоваться с отцом и, как мне показалось, этот вариант его как-то не порадовал, но прямо он ничего не сказал, а чуть позже, вроде между делом, уже за шахматами, рассказал историю со СМЕРШем во время войны. Кто-то разбомбил нашу танковую колонну, при этом в эфире якобы мелькали позывные отца. Не успел он приземлиться, как его затолкали в машину и отвезли в штаб дивизии. Там в гимнастёрке без ремня долго таскали по кабинетам, угрожали сорвать погоны, лишит орденов, поставить к стенке, пока какой-то сидевший в углу полковник не сказал: «Хватит ерундой заниматься, такой не мог, не видите что ли?» Этот урок-намёк я понял и усвоил: «Работай, где хочешь, но доверяй людям и оставайся человеком сам».
Ко времени его работы над диссертацией уже закончилась вторая арабо-израильская война, были проанализированы и обобщены результаты войны во Вьетнаме, где чётко проявилась роль тактической штурмовой авиации, показали свою эффективность вертолёты. Работал над диссертацией он увлечённо, с интересом, открывал для себя новые понятия «алгоритм», «блок-схема», а главное – тема была выстрадана и близка.
Воспоминаний и фильмов о войне отец не любил, предпочитал комедии. Но один фильм, если и не понравился в чистом виде, то чем-то притягивал. Это «В бой идут одни старики» с Леонидом Быковым в главной роли. Актёра этого он любил ещё по фильму «Максим Перепелица» и смотреть картину начал, видимо, из-за него. Мы, конечно же, не могли оценить точность и правдивость многих моментов, но вот главный герой прямо списан с отца: та же лёгкая бравада перед окружающими, дружеские подначки, снисходительность к пехоте, характерный жест – отмашка ладонью со словами «слабак». Не претендуя на приоритет дважды Героя Советского Союза Виталия Ивановича Попкова, как прототипа образа, невозможно не заметить таких общих черт для всего славного и гордого племени «сталинских» соколов. Что-то общее чувствовалось в этих внешне непохожих дважды Героях: статный Василий Андрианов, элегантный Алексей Прохоров, щупловатый Леонид Беда. Наверное, сильный характер, да ещё та самая национальная идея, которую мы теперь, как у нас принято, «что имеем – не храним, потерявши»... ищем.
Отношение отца к быту можно выразить словами прежних дежурных характеристик – «в быту скромен». Не то, чтобы не имел вкуса или стиля, а это просто его не интересовало, причём искренне. Не практичным его не назовёшь, любил вещи прочные и удобные. Но в сердцах называл одежду, обувь и домашнюю обстановку одним словом – «барахло». Благоустройством семейной жизни занималась мать, но при гостях отец не без гордости показывал удобства быта.
Приятелей и знакомых у отца было много, а вот к друзьям можно отнести только немногих из числа фронтовых сослуживцев, однокашников по учёбе в период «Золотой Орды», да сослуживцев по раннему елгавскому периоду. Не то, чтобы трудно сходился с людьми, наоборот, мог разговориться с простым работягой или просто земляком. Как мы понимали, не хотел сближения с людьми, которым интересен не он сам, а притягателен блеск его Золотых Звёзд. Человеком великосветской тусовки отец не был, «с сильными мира сего» тесных отношений не поддерживал. Что-то выхлопотать для друзей или родственников ещё мог, а вот для себя делать этого не хотел. Свободное время проводил в семье, любил пешие прогулки по Серебряному бору. В отпуск выезжали с мамой в престижные по тем временам санатории, но по возвращении она всегда смеялась: «Все люди, как люди, по аллеям гуляют, на процедуры ходят, у фонтанов сидят, а наш, как молодой, с волейбольным мячиком прыгает». И друзья – «кореша», подтрунивали: «Ну, какой ты, Брандыс, генерал? У тебя и живота-то нет».
Болезнь он переносил тяжело. Всей семьёй ездили к нему в госпиталь в Красногорск, поднимали дух перед операцией. Мама просто там дежурила, а мы её периодически подменяли. После операции в 1980 году отца выписали домой, и у нас появилась надежда на то, что врачи, как они сами говорили, успели. Были осложнения, но мама сама делала обезболивающие уколы, и состояние отца вроде стабилизировалось. Но к середине 1987 года боли усилились, стало ясно, что это метастазы. Его снова забрали в Красногорск. Осталось ощущение, что больше всего отца мучила не боль, а то, что он не может скрыть от окружающих своё бессилие перед болезнью.
23 февраля 1988 года я приехал к нему в палату, налил стаканчик коньяку и бросил туда две звёздочки с предложением обмыть полученное звание подполковника. Попытался расшевелить отца шуткой: «У тебя две звезды на груди, две – на погонах (он уже был генерал-лейтенантом), и у меня теперь тоже две. Не такие, как у тебя, но тоже чего-то стоят». Он лежал с закрытыми глазами, на юмор не реагировал. Тогда мать сказала: «Совсем фиговые наши дела, кто ж поверит, что Толик от коньяка отказался?» Отец открыл глаза, слабо улыбнулся и со словами: «Эх, вы, черти!» пригубил стаканчик.
Через месяц отца не стало. Похороны на Кунцевском кладбище были очень торжественными, завершилось всё гимном, салютом и торжественным маршем почётного караула. На поминках было много народу и тёплых, искренних слов. Запомнилось сказанное старым другом Героем Советского Союза Борисом Савельевичем Левиным: «Мы потеряли не только лётчика, героя и друга. Анатолий был государственным человеком, который последовательно отстаивал роль штурмовой авиации даже в самые трудные для неё дни в ущерб, быть может, собственным карьерным интересам».
При жизни ещё до болезни отец иногда говаривал, что надгробие себе заработал – на родине в Днепропетровске бронзовый бюст уже стоит. После его смерти мы всей семьёй обсуждали различные варианты надгробия и надписи. 9 мая 1990 года, как обычно, привели могилу в порядок, протёрли фотографию, положили цветы и стояли неподалёку, собираясь уже уходить. Мимо проходили двое ветеранов и вдруг остановились: «Смотри-ка! Толька Брандыс! Отлетался, штурмовичок».
Теперь на могиле отца чёрный камень с силуэтом штурмовика Ил-2, две бронзовые звезды, надпись «Анатолий Брандыс» и маленький пропеллер с лётной петлицы между датами жизни.

БРАНДЫС ВАЛЕРИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ,
подполковник запаса