Снайпер Тамара Царёва

С каждым днем все дальше от нас «роковые фронтовые». Однако, мне кажется, сколько бы времени ни прошло с тех пор, мы, наши дети, дети и внуки наших детей будут помнить о людях, на чью долю выпала нелегкая миссия отстоять от врага землю, на которой после войны нам выпало счастье родиться и жить.
Я принадлежу к поколению, знающему войну лишь по книгам и фильмам да по рассказам воевавших.

Наверное, каждая семья бережно хранит свои военные истории. Есть они и в нашей семье. Я хочу рассказать о своей маме – Царевой Тамаре Дмитриевне, которая трудными фронтовыми дорогами прошла этот путь до Победы. Боевые награды, знаки отличия, фотографии, орденская и красноармейская книжки – немые свидетели тех далеких военных лет.
Этот рассказ основан на выдержках из газет, книг, личного фронтового дневника и воспоминаний тех, кто был рядом в то суровое и послевоенное время.

А начиналось все так. В декабре 1942 года группа 18-летних девушек с Ново-ткацкой фабрики Глуховского хлопчато-бумажного комбината, среди которых была и мама, приехали в Ногинский горвоенкомат и стали проситься на фронт добровольцами. Им предложили поехать учиться на курсы в Центральную женскую школу снайперской подготовки, которая располагалась в усадьбе Кусково в поселке Вешняки. После революции усадьба была национализирована, а здание оранжереи отдано для размещения стрелковой школы «Выстрел». Спустя 11 лет там же была организована школа снайперов. В годы Великой Отечественной войны на базе школы ОСОАВИАХИМа появились женские снайперские курсы, а в мае 1943года приказом наркома СССР при курсах была образована Центральная женская школа снайперской подготовки (ЦЖШСП). В ней и начали готовить девушек-снайперов.

Надо сказать, что Школа была рождена войной, ее суровой необходимостью. Девушки в ней учились не только снайперскому мастерству, но и беспредельной любви к Родине, советскому народу. В этом и заключена природа их подвигов. 1885 девушек-снайперов воевало на разных фронтах. Они уничтожили более дивизии фашистов. Многие выпускницы награждены боевыми орденами и медалями. Двоим было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Дорогой ценой досталась Победа. Погибли 200 девчат, выпускниц снайперской школы. Многие пропали без вести. Забыть это невозможно. Но надеть военную форму еще не означало стать военным. Девушкам предстояли месяцы нелегкой учебы.
И вот наступил долгожданный день, 23 февраля 1943 года: девушки-курсантки готовились произнести клятву Родине в верности и готовности защищать ее до последней капли крови... Восемь месяцев учебы прошли незаметно, и первых выпускниц стали отправлять на фронт. Но лишь со вторым отрядом выпускниц в марте 1944 го­да мама попала на фронт. И вот как описывается прибытие на фронт целой снайперской роты в сборнике «Снайпера» в рассказе Г. Хатаевича «Девичья рота» (Полностью рассказ Г. Хатаевиа «Девичья рота» читайте в конце этого материала):
«Рота шла походным маршем по Псковской земле. На дворе уже тепло, солнце припекает, а снайперов, всю роту, одели черт знает во что, да еще взимнюю форму.

Лихо промчался мимо колонны «Виллис», круто развернулся впереди истал. Из машины вышел генерал. Рота встала по стойке «смирно». Сопровождающий офицер отрапортовал генералу, что ведет роту снайперов в расположение ­дивизии. Генерал строго спросил, почему в зимнем обмундировании, да еще далеко не в новом. Но потом дал команду «вольно» и стал расспрашивать о житье-бытье. Долгая была беседа. Командир 1-го взвода Тамара Царева обратилась кгенералу:
– Товарищ генерал, у нас к вам просьба будет: пусть нас всех вместе оставят, а то везде разбрасывают девчат наших по разным полкам.
– А это идея – рота снайперов при штабе армии. Если на одном участке снайперов держать, – стал вслух размышлять генерал, – фашисты быстро привыкают к осторожности и головы из траншей почем зря не высовывают. Сиди потом и жди сутками хоть один такой случай. А на других участках гуляют, как в парке. Мы вас будем посылать на те участки, где нужно усилить огневое воздействие на противника и навести «порядок» в его первой траншее».
Как потом выяснилось, это был генерал-полковник, командующий 10-й Гвардейской армией Михаил Ильич Казаков. В штабе армии был получен приказ командующего. Девушкам выдали новую форму, и вся рота в полном составе была направлена на передовую, в 30-ю стрелковую дивизию.
Вот так родилась 1-я отдельная снайперская рота, которая впоследствии стала именоваться Гвардейской. И надо сказать, что они оправдали это высокое звание ини разу не подвели командование.
10-я Гвардейская армия входила в состав 2-го Прибалтийского фронта. В этой армии совершили свой бессмертный подвиг 28 героев-панфиловцев и Александр Матросов. Великие Луки – Псков – Резекне – Огре – Лудза – Мадонна – Рига – таковы этапы боевого пути снайперской роты.
Снайпер. Наверное, не многие представляют себе особенности этой военной профессии. Это не просто внимательность и меткость, это выносливость, храбрость и огромная сила воли. От темна до темна лежит снайпер в окопе, в болоте, в старой воронке, в непосредственной близости от неприятеля, подстерегая, выслеживая ­и настигая врага. Девушки-снайперы выходили на смертные поединки с тренированным, хитрым и жестоким врагом.
Вот запись из дневника, которая описывает, как был открыт первый снайперский счет:
«Взошла луна, и всю округу залил какой-то таинственный свет. Фашисты не показывались, словно вымерли. Медленно тянулись минуты. Где-то далеко за лесом пролетела красной звездочкой ракета, коротко тукнул крупнокалиберный пулемет – и снова все стихло.

«На охоту» вышли вместе с давней подругой Верой Поротниковой. Нейтральная полоса на этом участке была 60–70 метров, так что засады оборудовать надобности не было. Из окопов противника высунулась белесая голова. Выстрел. Немец упал. Но что тут началось! Фашисты открыли артиллерийский огонь. Били шрапнелью. И тут ранило Веру. Рана оказалась на ноге. Быстро перевязав, стали уходить с опасного места.
Праздник был омрачен».
А вот воспоминания бывшего командира роты, офицера в отставке В. Моисеенко:
«По прибытии девушек выбор командования возглавить роту пал на меня. Не хотелось расставаться со своими отважными пулеметчиками, а тут еще другие офицеры подначивали: «Ну, повезло тебе, Моисеенко. Воспитателем вдетский сад – это же надо. Ты уж их не обижай». Стоило только посмотреть на таких малышек, какими тогда были Тамара Царева, Нина Гуськова, Полина Гребенюк и другие – недаром в школе их называли «карандаши» – как невольно возникла мысль: а ведь не по силам им носить винтовки. Но когда ближе познакомился с ними, то понял, что пополнение боевое, настоящие патриотки. Пока не было снайперов на нашем участке, немцы чувствовали себя вольготно: ходили в траншее цепочкой в полный рост. Девушки создали у них настоящий переполох. Многие открыли свой первый счет. Противник отчетливо понял, что в полосе дивизии не отдельные снайпера, а целое подразделение. Приказом командования всем было присвоено гвардейское звание, многих представили ­кнаградам. Тамара Царева была награждена медалью «За отвагу».
Конечно, война без жертв не бывает. Были и потери. О зверствах фашистов много сказано, но то, что они делали с нашими подругами, не поддается никакому описанию. Как только немцы обнаруживали, что «работают» снайпера, устраивали вылазки или открывали ураганный огонь по засадам. Так, снайпер Настя Макарова была схвачена гитлеровцами. Когда мы выбили врага, нашли ее мертвой, тело было обезображено зверскими пытками. Мы похоронили ее с воинскими почестями.
А вот еще один эпизод из рассказа Г.Хатаевича «Девичья рота»:
«Деревня Темная догорала, когда рота снайперов с наступающим батальоном вышла на ее окраину. На задворках осталась одна старенькая избушка, которой огонь так и не коснулся. Вошли в нее. На полу лежало истерзанное тело молодой женщины. На стене, приколотые штыком, два мертвых тельца мальчиков-близнецов, грудных еще крошек...
Комсорг Юля Лырчикова собрала роту. Собрание было самым коротким за всю войну.
– Все видели?
– Все!
– Так не будет пощады ни одному, слышите, ни одному фашисту на пути нашей роты! Клянемся!
– Клянемся!»
А вот воспоминания одного из командиров снайперской роты В. М. Ретунского:
«Я горжусь боевыми действиями бывших моих подчиненных. За время, пока я командовал ротой, девушки уничтожили более тысячи захватчиков. Внушительная цифра! Надо – шли в наступление в цепи бойцов, приказано – занимали окопы стрелков и отбивали атаки противника, выносили с поля боя раненых, делали им перевязки.
Тамара Дмитриевна Царева, командир 1-го взвода, гвардии старшина, мой заместитель – волевая, настойчивая, дисциплинированная, требовательная к себе и к своим подругам. Она лично уничтожила 19 фашистов, а ее взвод – около 400.
Вот лишь один эпизод. Взвод снайперов под командованием Царевой занимался «охотой» на высоте за кладбищем в районе города Луцк. «Нейтралка» на этом участке порой сужалась до 50–60 метров. Мы размещались в сарае иоколо него, в окопах, на противоположном склоне высоты. Фашисты все время контратаковали наши части, и командир стрелковой роты, в которой осталось всего двенадцать бойцов, попросил меня помочь им. Девчата быстро заняли свободные окопы. Всю ночь они держали оборону. А с рассветом рассредоточились парами и начали «охоту». Многие увеличили свой боевой счет. И все это считалось обыденным.
Замечательные были девчата, отчаянные, а главное – дружные».

На войне, среди разящего огня, рядом со смертью, шла чередом жизнь. Завтра бой, послезавтра тоже бой. И еще много-много предстояло дней, помеченных большими сражениями и малыми схватками, а девушки все равно мечтали о будущем, пели песни, размышляли над проблемами, весьма далекими от батальонных, обижались по пустякам, были счастливы только что родившейся любовью, ели кашу с тушенкой, глядели на звезды...
Все это могло оборваться в одно мгновение вражеской пулей или осколком. Однако же война не могла отменить нормальное человеческое существование,
и в этом, наверное, заключается сила, величие настоящего человека – оставаться самим собой, всегда, в любых условиях быть личностью, характеризующейся многообразием поступков, желаний, чувств.
И вновь запись из дневника Т.Д.Царевой:
«Было это в конце января 1945 года в Латвии. Наш взвод находился в расположении 19-й инженерно-саперной бригады, которая входила в состав
10-й гвардейской армии. Разведчики никак не могли взять «языка». Решили провести разведку боем и взяли с собой две снайперские пары. Я с Леной Сергеевой пошла на правый фланг обороны, а Маша Антипкина и Аня Кошкарева на левый. После артобстрела переднего края противника наши разведчики пошли вперед. Но с обоих флангов застрочили пулеметы, и они попали под перекрестный огонь. Вот тут мы заставили их замолчать. Мы с Леной уничтожили расчет на своем фланге, а Маша с Аней на своем. В это время разведчики ворвались втраншею противника и взяли «языка».
Много еще было впереди фронтовых эпизодов, и все-таки находилось время, чтобы как-то запечатлеть день, хоть одной строчкой, в своем дневнике. И, наконец, он настал, этот День Победы!
1 мая 1945 года снайперскую роту отвели в тыл на отдых. До 10 мая девушки должны были привести себя в порядок: пристрелять винтовки, вычистить и подогнать обмундирование. Да мало ли дел у солдата на коротком отдыхе?..
Одной прекрасной ночью снайперов разбудила артиллерия. Со всех сторон слышались выстрелы. И не только из пушек, огонь давали все виды оружия. Новое наступление?
Поднялись по тревоге.
Выстроились у казармы. Пальба продолжается, а что происходит – никому не известно. Но вот по дороге из Таллина примчались два конника. Офицеры из штаба армии.
Тамара Царева – она тогда в отсутствие капитана Ретунского командовала ротой – принялась было рапортовать, что рота построена в полной боевой готовности и ждет дальнейших указаний.
Офицер ее не дослушал:
– Победа, девочки! Слышите?! Победа!!!
За успешное выполнение заданий командования Тамара Дмитриевна Царева награждена медалью «За отвагу», орденом Славы III степени и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

После демобилизации мама вернулась на Глуховский комбинат и стала трудиться на отбельно-красильной фабрике бухгалтером расчетного отдела. Активно участвовала в общественной жизни фабрики, была бессменным секретарем во время выборной кампании. За многолетний и добросовестный труд она награждена медалью «За доблестный труд», в ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина медалью «Ветеран труда», а также многими юбилейными медалями в ознаменование Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Активно занималась всекциях ДСО «Труд». Входила в сборную команду ЦС «Труд», которая выступала на знаменитых спортивных парадах в Москве, посвященных Дню физкультурника в 1946 и 1947 гг. Кстати, тренером у них был наш прославленный физкультурник Каре. Часто она была в стрелковом клубе Ногинского ДОСААФ, за что неоднократно награждалась грамотой ДОСААФ.
Как член городского комитета ветеранов Великой Отечественной войны вела большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Она была частым гостем на предприятиях города и района, в школах, пионерских лагерях, клубах, домах культуры, воинских частях. За что была отмечена многими грамотами и благодарностями.

Начиная с 1965 г. в День Победы в Москве стали проходить встречи женщин-снайперов Великой Отечественной войны. Сначала на них присутствовало мало ветеранов, но потом, когда развернулась поисковая работа, многие ветераны откликнулись и встречи стали традиционными. Был создан Совет ветеранов Центральной женской школы снайперской подготовки, куда вошла мама. Со всего Советского Союза приезжали ветераны. Москва и Подмосковье, Сибирь и Урал, Украина и Магадан... Да что там говорить, везде жили и трудились бывшие фронтовики. Как правило, встречи проходили в Москве в Измайловском парке культуры и отды­ха. Незабываемые встречи. Нередко приезжали ветераны и к нам в Ногинск. Особенно запомнилась встреча в декабре 1972 года. В это время в Москве проходил слет 30-летия создания ЦЖШСП. Около 20 человек вместе с бывшим командиром роты В.М.Ретунским приехали к нам в гости. А наша семья только получила новую квартиру, и всем хотелось посмотреть, как же живет их бывший старшина.

Надо сказать, что Совет ветеранов ЦЖШСП не ограничивался только традиционными встречами и слетами. Он вел большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Была создана группа ветеранов Москвы и Подмосковья, которая выезжала на предприятия, где трудятся бывшие выпускницы школы. Приехал на эту встречу и бывший командующий 10-й гвардейской армией Герой Советского Союза Михаил Ильич Казаков, уже в звании генерала армии. А также бывший начальник штаба 10-й гвардейской армии генерал-лейтенант Николай Павлович Сидельников. Встреча прошла очень тепло, ярко и оставила много неизгладимых впечатлений. И так было везде, где бы ни побывали бывшие девушки-снайперы.
Хочется вспомнить и еще об одном мероприятии.
В дни празднования 30-летия освобождения Латвии от фашизма Советы ветеранов 2-го Прибалтийского фронта, 10-й гвардейской армии и ЦЖШСП собрали многих ветеранов для участия в этих торжествах. Бывшие фронтовики вновь прошли по местам, где им довелось воевать. Ранее я уже рассказывал о боевом пути снайперской роты. Так вот, во всех городах, где они побывали, их действительно встречали как освободителей. Было много улыбок, цветов и, конечно, слез. Они посещали и могилы своих однополчан. А закончились все мероприятия большим митингом в Риге.
За большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи мама награждена дипломом и памятной медалью Центрального штаба Всесоюзного похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы за подписью маршала СССР И.Х.Баграмяна, Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ иПочетным знаком Советского комитета ветеранов войны.
Говоря о встречах, где мама присутствовала, нельзя не вспомнить и о тех знаменитых людях, с которыми довелось встречаться. Ветеранов-снайперов часто приглашали в Звездный городок к нашим космонавтам. Там мама познакомилась сВ.В.Терешковой, которая, узнав, что мама из текстильного города, долго беседовала с ней. Космонавты всегда оказывали очень теплый прием. Были встречи с нашими прославленными летчиками А.Маресьевым, В. Водопьяновым, летчицей М.Попович, с которой они в перерывах затягивались папироской. В Советском комитете ветеранов войны с генералом армии П.И.Батовым, нашей землячкой М.А.Деминой, очень ее любила Герой Социалистического труда Л.И.Ананьева.
Но об одной встрече хочу рассказать особо.
Как-то накануне 23 февраля на квартиру приехали моряки из войсковой части 72175, расположенной в Ногинске-9 рядом с деревней Дуброво, с просьбой приехать к ним на встречу по случаю праздника. В это время мама уже тяжело болела, но они так настойчиво упрашивали ее, что она все-таки согласилась. И среди гостей оказалась одна седая пожилая женщина, которая была матерью Зои Космодемьянской. После торжественной части они долго беседовали. Мама рассказывала о фронте, а мама Зои о своей дочери. Расстались они очень тепло.
Неоднократно мама присутствовала на гостевых трибунах во время военных парадов в Москве в честь Дня Победы. Гостевые билеты маме вручал Совет ветеранов ЦЖШСП.
Да, трудная была судьба у нашей мамы, но всегда, где бы ее ни просили назвать самые яркие эпизоды своей жизни, она всегда отвечала одним словом – фронт.
В январе 1984 года перестало биться сердце нашей дорогой и любимой мамочки. Ушел из жизни человек, который делал свое дело без лишних слов, но во имя Родины. Похоронена мама на кладбище недалеко от братских могил, а на скромном памятнике лаконичная надпись: «Дорогой и любимой мамочке, бабушке, от фронтовых подруг».
И заканчивая этот далеко не полный рассказ, хочется сказать: пусть он станет небольшим памятником всем советским воинам, их горячим сердцам, их героическим подвигам. И не надо бояться, что о них будет сказано лишнее доброе слово. И как сказал легендарный командир И.В.Панфилов: «Великое не умирает, оно дает ростки новых свершений и подвигов во славу Родины».

С.Ф.Николаева,
руководитель Музея боевой славы 10-й Гвардейской армии
школы №763 г. Москвы

 

Представляем вашему вниманию документально-художественный очерк Г.Хатаевича «Девичья рота» из сборника «Снайперы», в котором рассказывается о подвигах выпускниц Центральной женской школы снайперской подготовки, проявивших в годы Великой Отечественной войны чудеса мужества и героизма в борьбе с врагом. Более двенадцати тысяч гитлеровцев – целая вражеская дивизия на счету молодых патриоток. Многие из них награждены орденами и медалями, двоим – Алие Молдагуловой и Татьяне Барамзиной – присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Яблони и груши уже отцвели, и ветер сбивал белые лепестки под редкими садовыми деревцами, чудом уцелевшими на истерзанной псковской земле. Но песня о том, как они расцветали когда-то очень давно, еще до войны, когда все еще были счастливы и не знали об этом, как не знают, дыша, собственного дыхания, песня о тех временах все-таки подняла настроение. Тамара Царева, командир взвода, даже как-то обиду на интенданта стала забывать, хотя вот только что вся кипела от гнева. Ведь надо же, тепло уже на дворе, солнце припекает, а снайперов, всю роту, одели черт знает во что, да еще в зимнюю форму. И вообще не такой встречи ожидали они, отправляясь на фронт. Ну ладно, хоть и противные им попались начальники, а все ж свои, как-нибудь разберемся. Только бы поскорее до фашистов проклятых добраться! Целых три месяца в запасном полку проторчали, а счет мести не открыт. Кто ж за Масальскую, за Люсю уничтожать этих гадов будет? Тамара вшколе еще поклялась, что первый десяток в своем снайперском счете она посвятит памяти подруги Люси.
Лихо промчался мимо колонны «виллис». Круто развернулся впереди и стал. Из машины вышел генерал. Рота встала по стойке «смирно». Сопровождающий офицер без особой резвости, но строго по уставу отрапортовал генералу, что ведет роту снайперов в расположение такой-то дивизии. Генерал строго очень спросил, почему снайперы в зимнем обмундировании да еще далеко не новом, почему у некоторых сапоги совсем разбитые (и как только разглядеть успел!). Ничего внятного офицер сказать в объяснение не мог, он действительно был человек посторонний идевушек увидел сегодня утром в первый раз. Тогда генерал приказал: «Вольно, разойдись!», а сам уселся прямо на обочине. И уже неофициально собрал около себя всех девушек, стал расспрашивать о житье-бытье на фронте. Долгая была беседа, и не раз генерал поджимал губы и грозно сдвигал брови: все ж таки нельзя так встречать подкрепление, да еще снайперов.
– Товарищ генерал, у нас к вам просьба будет, может, скажете там кому-нибудь в командовании: пусть нас всех вместе оставят, а то везде разбрасывают девчат наших по разным полкам. И нас хотят. – Тамара даже встала, когда говорила эти слова, не очень-то она надеялась на успех.
– А что, это идея. Рота снайперов при штабе армии. Если на одном участке снайперов держать, – вслух стал размышлять генерал, – фашисты быстро привыкают к осторожности и головы из траншей почем зря не суют. Сиди потом и жди сутками хоть один такой случай. А на других участках зато гуляют, как в парке. Мы вас будем посылать на любое место, где только ни появятся фашисты. Уж больно они тут обнаглели: ходят прямо в полный рост. Вы должны их заставить не ходить, а ползать по нашей земле. На всей линии фронта 10-й армии. Задача ясна?
– Ясна, товарищ генерал!
Генерал отправил роту назад, в штаб, а сам уехал дальше. Только тогда и сказал девушкам сопровождающий, с кем они беседовали:
– Это генерал-полковник Казаков Михаил Ильич. Командующий 10-й гвардейской армией.
В штабе армии уже был получен приказ Казакова. Девушкам срочно выдали новую форму, и уже на следующий день вся рота в полном составе была отправлена на передовую, в 29-ю дивизию.
А фашисты и на самом деле обнаглели до крайности. Не то что в прицел, простым взглядом было видно, как беззаботно суетятся они на самой передовой. Девушки открывали свои снайперские счета, в общем-то, без особых трудностей. Но бесконечно такое везение продолжаться не могло.

* * *
Тамара Царева вышла на первую свою снайперскую «охоту» самой последней вроте. Вышла вместе с давней подругой Верой Поротниковой. Нейтральная полоса на этом участке была всего 60–70 метров, так что засады оборудовать надобности не было. Стреляли прямо из траншеи первого эшелона обороны.
Ждать долго не пришлось. Из окопов противника высунулась белесая голова. Тамара выстрелила. Немец-то упал, но что тут началось!!!
Гитлеровцы, видимо, догадались наконец, что против них действуют снайперы. И пуля Тамары Царевой оказалась последней каплей в чаше их неразумения. Прямо по позиции Тамары и Веры фашисты открыли артиллерийский огонь. Били шрапнелью. Девушки стали уходить с опасного места. Тамара шла впереди. Толчок в спину – Вера упала на нее. Подхватила на руки. Подруга застонала. Тут только увидела большую рваную рану у нее на ноге. Быстро кое-как перевязала, но тут подоспела санитарка. Вместе донесли Веру до медсанбата. Рана оказалась серьезная: задело кость. Пришлось отправить девушку в госпиталь.
Праздник был омрачен.
Новой напарницей Тамары стала Лена Сергеева. Долгое время она была самой неудачливой: никак не могла открыть свой счет. Передерживала цель и всегда запаздывала с решающим выстрелом. В оправдание говорила, что любопытство женское губит ее: все хочется лицо врага рассмотреть, ну а пока смотришь, он уж и исчез. Тамара иногда не выдерживала и стреляла в гитлеровца, предназначенного для Лены.

* * *
Деревня Темная догорала, когда рота снайперов с наступающим батальоном вошла на ее окраину. На задворках осталась одна старенькая избушка, которой огонь так и не коснулся. Вошли в нее. На полу лежало истерзанное тело молодой женщины. Лена Сергеева – она вошла первой – в ужасе отшатнулась. Подняла глаза: «А-а-а!» И рухнула без памяти на чьи-то руки.
На стене, приколотые штыком, два мертвых тельца мальчиков-близнецов, грудных еще крошек.
Комсорг Юля Лырчикова собрала роту. Собрание было самым коротким за всю войну.
– Все видели?
– Все!
– Так не будет пощады ни одному – слышите? – ни одному фашисту на пути нашей роты! Клянемся!
– Клянемся!
Лена Сергеева открыла свой счет на следующий же день. И через два часа утроила его.
Вечером в ответ на поздравления ответила Тамаре:
– Не надо меня поздравлять. Не с чем. До вчерашнего дня так все складывалось... Вообще из снайперов хотела уходить. Это, знаешь, одно дело в школе по чучелам стрелять. А тут – смотришь – живой человек, рука опускается. Один, как сейчас вижу, юненький совсем, только от мамы небось. Так и не стала стрелять. Аты тогда сама его уложила, не выдержала, я еще втайне не то чтобы злилась, акак-то нехорошо было, смотреть на тебя не могла. А вот в Темной, когда все это увидела – конец! Никакой жалости. Да разве люди они? Скажи – люди? Ух, жаль, винтовка у меня, а не пулемет. Я им еще покажу страдания юного Вертера! Так настрадаются у меня, Тихого океана не хватит мамашам оплакать выродков своих! – И разрыдалась от боли и ненависти.
Велика была сила ненависти этой девушки. Когда ее ранили во время очередной засады, Лена наотрез отказалась идти даже в ближайший медсанбат. И вся рота скрывала от начальства ее ранение. Долечилась сама, и очень скоро.
Впрочем, подобные случаи были не редкостью в снайперской роте. Под Пушкинскими Горами снайперскую пару Аня Кошкарева – Лида Изварина направили на уничтожение фашистской «кукушки», так еще с финской кампании звали вражеских стрелков. Это было первое серьезное задание, которое выпало на долю девушек: даже офицера или пулеметный расчет снимать гораздо легче, чем такого же, как ты, мастера снайперского дела. Тамара Царева сама выбирала, кого послать. И не ошиблась.
Аня Кошкарева была самым лучшим поваром роты. Для такого высокого звания мало знать тысячу рецептов разных блюд. Аня брала другим: она отличалась большим тщанием в каждом деле, за которое бралась. На первый взгляд работала медленно, но получалось все быстрее других. Это потому, что она никогда не делала лишних движений, зато работала со вкусом. Если картошку чистила, то будто бы гладила ее ножом, а не строгала, как все. И руки ее, не очень изящные и женственные, преображались в работе, какие-то ласковые становились к инструменту и предмету труда. И смотреть на нее было красиво. Во всей роте не было таких мастеров маскировки, как Аня Кошкарева. Это тоже понятно: ее руки сами чувствовали природу земли и всего растущего на ней. И научиться у нее этому делу было невозможно: нельзя ведь научиться таланту. Ане тоже поначалу трудно было стрелять по живым мишеням, но на войне – это работа, а всякую работу она отроду привыкла исполнять до крайней точности.
За три года войны солдаты отвыкли от деликатности, а иные так даже и не успели узнать ее, так что не всегда соразмеряли свое желание женской ласки с обстановкой и порою обижали девушек. Но тут же нарывались на гнев Лиды Извариной, сильной и отчаянной красавицы с Донбасса. Ее отповедь, моментальная игрозная, как пулеметная очередь, разила обидчиков. Было очень смешно, когда какой-нибудь лихой разведчик с медалью «За отвагу», а то и орденом тихо тушевался и краснел после такого «приема». Рука у Лиды твердая, она еще в школе поражала всех артистической стрельбой. Ковбои в американских фильмах так не стреляли.
Вот какая была эта пара Кошкарева – Изварина, которая первой вступила ­вединоборство с фашистским снайпером.
Ширина нейтральной полосы достигала здесь тысячу метров, так что задолго до рассвета пришлось выйти на заранее выбранную позицию, от вражеских траншей метрах в двухстах. Солнце вспыхнуло из тучи на востоке, как ракета, но снайперов в его ослепительных лучах увидеть невозможно, как ни всматривайся. Ну ничем этот бугорок, в котором они залегли, не отличается от соседнего слева или того, что чуть позади, поближе к нашим позициям. Теперь осталось только одно. Ждать. Ждать и смотреть.
А смотреть было трудно. Слезы застилали глаза не только от напряжения. Аня с Рязанщины, а Лида из шахтерского поселка Донецкого угольного бассейна, где степь ковыльная да терриконы. Но здесь, где они лежат в глубоком укрытии, каждая травинка, деревцо каждое дороги. Сердце бьется в непривычном ритме онегинской строфы: это ведь здесь, прямо по этому лугу, разгонял свою тоску на английском породистом коне так и не понятый на уроках литературы барин из прошлого века. Атеперь это не луг, а нейтральная полоса. В лесочке, где ларинские крепостные ­собирали грузди на засол, – первый эшелон обороны противника. Вон тот дуб,
ему б у Лукоморья расти – возможное место укрытия снайпера. Как дико, как безобразно звучат в этом краю слова военной терминологии! Девушки, в общем-то, мало искушенные в поэзии, понимали это сейчас до слез.
И стискивали зубы от гнева, от святой ненависти.
Выстрел хлопнул неожиданно, но врасплох не застал. В ответ – залп из обеих винтовок как раз по тому самому дубу, в ветвях которого замаскировался снайпер. Не утерпел фашист, пробил по старшине, что с обедом полз в расположение роты на переднем крае. Старшина был в каске, так что пуля не оставила даже царапины, зато себя фашистская «кукушка» выдала. Труп вражеского стрелка рухнул с дерева. Девушки стали ждать, не придет ли кто за телом убитого.
Но немцы не торопились с похоронами. Минут через тридцать по снайперам противник открыл бешеный минометный огонь. Тут уж не до увеличения счета. Стали ноги уносить. То по-пластунски, то бросками двинулись назад, к своим. Адобираться метров восемьсот. На полпути неподалеку разорвался снаряд. Взрывной волной оглушило Аню Кошкареву. Легкая контузия. Лида бросилась на помощь, потащила на себе. И уже у самой почти траншеи ее ранило в ногу. Кость, слава богу, не задело. В ближайший окоп девушки буквально ввалились.
С переднего края доставили обеих девушек в медсанбат. Доктор, довольно пожилой капитан медицинской службы, интеллигент из земских врачей, посчитал первую помощь недостаточной и предписал направить Аню и Лиду подальше в тыл: там, дескать, подлечат, поправитесь до средней упитанности. Лида аж взвилась от таких слов:
– Ну уж нет! Сами поправляйтесь до средней упитанности, а то вон как тут отощали! А нам на передовой дел хватит. Ни в какой тыл не пойдем, в своей роте допекемся!
Так и сказала – «допекемся». Кому другому врач бы приказал, и никаких разговоров: все ж таки капитан, а тону бы такого с собой ни от кого не потерпел. Но здесь он имел дело с женщинами и не выдержал напора Извариной. Только развел руками – ну вылитый Айболит с картинки:
– Ну что ж, допекайтесь. У вас там женских рук много, перевяжут, лекарства вовремя дадут...

* * *
Капитан Василий Митрофанович Ретунский, командир роты, человек строгих правил, заставил после этого случая всех снайперов целый день под его наблюдением лежать на полигоне в укрытиях. И целую лекцию прочитал об особенностях оптики, хотя все это девушки проходили в школе. Но в лекции своей дал совет, как самим ловить на солнечных «зайчиков» вражеских снайперов. Это было очень вовремя, потому что не каждый стрелок покупался теперь на простую приманку лопатой в каске и даже куклой. Юле Лырчиковой эта хитрость не удалась, когда она вышла на «охоту» против снайпера. Враг тогда выдал себя не выстрелом, акак ни странно, маскировочным халатом – белом на потемневшем от копоти после артобстрела снегу. Юля потом диву давалась – и как только сумела рассмотреть!Снайперов, как правило, в бой не пускают. Их дело – держать врага на передовой под постоянным страхом «шалой» пули, сопровождать разведку боем игасить пулеметные расчеты противника, когда они начинают обстрел разведчиков, уничтожать в единоборстве фашистских снайперов. И только в самых крайних случаях командованию приходится вводить в бой специалистов прицельного огня...

* * *
Передовая рота ворвалась в большое латышское село. В самом центре – кирпичная школа. Дело было вечером, довольно поздно, солдаты устали, так что на ночь решили расположиться в этом просторном и крепком здании. Среди ночи – взрыв. Оказывается, немцы, отступая, заминировали школу.
Девушки крепко спали, утомленные долгим переходом: за одни только последние сутки преодолели свыше сорока километров с полной солдатской выкладкой по мокрым весенним дорогам. Часа в три ночи:
– Подъем!
Через полторы минуты:
– В ружье!
Капитан Ретунский кратко объяснил обстановку:
– Предполагается контрнаступление противника. Людей на переднем крае почти нет. В нашем распоряжении имеются даже пулеметы, но стрелять из них некому.
В село вошли еще темно было. Тамара Царева взяла с собой Аню Кошкареву иЮлю Лырчикову на западную окраину. Там стояли вдоль большой дороги две ­огневые точки, то есть станковые пулеметы. Тамара и Аня – по одну сторону дороги, Юля – по другую. Только заняли позицию, раздался рев дизелей. На большой скорости неслись к селу танки.

Страшно.
Страшнее, чем в засаде. Там дело привычное: если хорошо замаскировалась, никакая пуля не доберется, разве что под артобстрел попадешь, но такие случаи все же нечасто бывали. А тут танки, и прямо на тебя. Но на войне вообще каждое новое, неосвоенное дело спервоначалу страшным кажется. Впрочем, об этом Юля уже потом, после боя, подумала, а тогда, перед несущимися вперед танками, был страх, и все. Стиснула зубы и дала очередь по головному, на котором сидели пехотинцы.
Помогло!
С левой стороны ударили Тамара и Аня, еще легче стало. Теперь Юля начала не вслепую вести огонь, лишь бы дрожь унять, а точно, по-снайперски выбирая цели. Из пулемета, конечно, вести прицельный огонь труднее, но все же старалась. По тому, как падают немцы, чувствовала, что за ее спиной наши солдаты тоже ведут огонь.
Танки в село не вошли – артиллерия остановила головной метрах в тридцати от въезда в село. От чьей-то гранаты взорвался второй. Но автоматчики продолжали идти в атаку. Юля уже ничего вокруг не видела, кроме этих шинелей, движущихся на нее, падающих и снова идущих, уже других... Она даже не заметила, как в азарте передвинулась сама, норовя побольше захватить огнем фашистских солдат.

Чья-то рука опустилась на плечо. Обернулась. Пожилой солдат с новой лентой:
– Эдак, дочка, не мудрено и в окружение попасть, ишь как вперед вырвалась. Давай теперь я покрушу этих гадов, давно руки чешутся. А ты назад иди, вас всех уже кличут.
Юля не поняла сразу, что он ей говорит. И даже когда солдат оттеснил ее от пулемета и повел огонь сам, долго не могла прийти в себя, сообразить, что происходит. Только когда подползла откуда-то Тамара и повлекла за собой, память вернула ей слова этого солдата.
Вражеская атака была отбита, когда рота построилась в сборе. Все были возбуждены миновавшим боем, но вспомнить хоть что-нибудь из него никто не мог. Командир полка поблагодарил снайперов за помощь. Пришло подкрепление, и надобность в их участии отпала. Однако с передовой снайперы не ушли. Под развалинами взорванной школы остались раненые, принялись их спасать.
Немцы возобновили атаку. По школе ударил вражеский пулемет. Раненых вытаскивали под обстрелом. А что же делать? Лейтенант, контуженный в голову, потеряв сознание, все звал какую-то тетю Наташу, просил прощения, говорил:
«Я больше не буду!», и сердце разрывалось от таких детских слов. Юля бросилась к нему, но вытащить одна не смогла, железная балка придавила несчастному ноги. Тут Аня Кошкарева и еще кто-то стали приподнимать балку. Чуть не уронили, пригнувшись от пуль. Юля с трудом вызволила тело лейтенанта, на себе отнесла к ближайшему дому: там уже суетились у раненых санитары.

* * *
1 мая 1945 года снайперскую роту отвели в тыл на отдых. До 10 мая девушки должны были привести себя в порядок: пристрелять винтовки, вычистить и подогнать обмундирование. Да мало ли дел у солдата на коротком отдыхе?
Одной прекрасной ночью снайперов разбудила артиллерия. Со всех сторон слышались выстрелы. И не только из пушек, огонь давали все виды оружия. Новое наступление? Поднялись по тревоге.

Выстроились у казармы. Пальба продолжается, а что происходит, никому неизвестно. Но вот по дороге из Таллина мчатся два конника – офицеры из штаба армии.
Тамара Царева – она тогда в отсутствие Ретунского командовала ротой – принялась было рапортовать, что рота, дескать, построена в полной боевой готовности, ждет дальнейших указаний.
Офицер ее не дослушал:
– Победа, девочки! Слышите? Победа!