Сыровацкий Гаврила Владимирович

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть... Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.
(Константин Симонов)

МОЙ ГЕРОЙ

Война. Сколько боли в этом слове. Всего два слога, однако, в них заключены страдания тысяч людей. Достаточно сказать – война, и сразу же чувствуешь страх за семью, слышишь детский плач, видишь поле вырытых наспех братских могил.
К счастью, я не застала ни одной войны. Но мой прадедушка прошел их две и вернулся домой. Те, кто скажет, что его путь был тяжелым, будут правы, хотя не знают насколько тяжелым. Однако, в День Победы он сказал: «Я готов пройти по всем дорогам еще сотню раз ради самой ценнейшей награды. Нет, не ордена и не медали, это лишь куски металла, а ради улыбок милых мне людей».
Гаврила Владимирович Сыровацкий был простым учителем истории. Дело он свое любил. Но в 1939 году ему пришлось попрощаться с ним навсегда. Его, офицера, призвали на фронт, 29 ноября 1939 года началась война с Финляндией. Были сильные морозы, и мой прадед обморозил руку. Его отправили в госпиталь, но пробыл он там лишь сутки. Ему советовали полежать еще неделю, но он рвался в бой. Однако по пути из госпиталя он попал в плен.
«Это были самые долгие месяцы в моей довольно долгой жизни» – говорил Гаврила. Ел он лишь один раз в день, и то одну мякину: шелуху от овса или семечек, картофельные очистки... Настолько плохо не кормили даже скот. И дважды в день его пытали, но прадедушка не вымолвил и слова. Он не выдержал бы и недели, если бы не маленькая фотография его семьи: жены, дочери и сына, которую он все семь лет хранил в своем солдатском сапоге.
Когда силы прадеда были уже на исходе, он собрал все свое мужество и решил бежать. К счастью, его не поймали. ­Бежал он долго, два дня без воды и еды. И когда Гаврила в 1941 году, наконец, вернулся к своим товарищам, его встретили вовсе не с распростёртыми объятьями.

В Советском союзе было большое недоверие к вернувшимся из плена. Всех, кто возвращался, отправляли в штрафной батальон. Мой прадед не был исключением. Всю Великую Отечественную войну ему пришлось воевать в первых рядах вместе с ворами и предателями. А если бы солдаты штрафбата попытались спрятаться, то их бы сразу расстреляли свои же.
Когда Гаврилу спросили, не боялись ли они идти в атаку, он ответил: «Мы не шли – мы гнали. Нами управляла ярость. Ярость, только ярость больше ничего».
В 1944 году бойцы форсировали Вислу. Мой прадед был контужен. Упав в воду, он чудом успел схватиться за гриву проплывавшего рядом коня. Лошадь впереди ударила его копытом, и он потерял сознание. Товарищи на берегу с трудом разжали ему руки. Всю жизнь, до последнего дня его мучили головные боли.
Так или иначе, он дошел до самого Берлина и в 1945 году вернулся на родину. Его грудь украшали ордена и медали, правда, они не помогли ему вернуть репутацию. К нему по-прежнему относились с недоверием, как к предателю. Гаврила уже не мог преподавать. Он мог быть только завхозом.
Однако репутация не единственный до конца не затянувшийся шрам прадедушки. С войны он принес серьезную травму руки, язву желудка и сотрясение мозга. Поэтому после войны он прожил всего пять лет. Умер мой герой в 1950 году, едва успев отпраздновать свой юбилей. Ему было всего лишь 30 лет.

Пусть прадедушки уже давно нет с нами, память о его подвиге будет передаваться из поколения в поколение, и, я надеюсь, что имя Гаврила Сыровацкий останется бессмертным.

КУСТИКОВА ЛЮБОВЬ СЕРГЕЕВНА, ПРАВНУЧКА