Ножкин Иван Петрович
Родился 23 сентября 1906 года

Мой отец, Ножкин Иван Петрович, ушел на фронт с первых дней Великой Отечественной войны и сразу попал под Ржев!

БЕЗ ПРОШЛОГО НЕТ БУДУЩЕГО

В самом начале Великой Ржевской битвы! Битвы, о которой молчали более 50 лет! Стыд и позор всем нам! Наконец-то вспомнили. Ржевская битва – самое долгое и одно из самых кровопролитных сражений прошедшей войны! Ржев расположен на прямой линии от Москвы до Берлина. «Ржев – это ворота победы, – сказал Гитлер. – Куда они откроются, там и будет по­беда». И потому под Ржев были направлены самые боеспособные части фашистского Вермахта. С нашей стороны им противостояли не только строевые армейские части, но и много необученных новобранцев. Таких, как и мой отец. Но он быстро разобрался в обстановке, освоил сложное минно-саперное дело и в начале августа уже получил звание старшего сержанта и был назначен командиром саперного отделения. Пройдя адское горнило начала Ржевской битвы, чудом выжив, в феврале 42-го был назначен командиром саперного взвода и получил звание лейтенанта.
Как известно, Ржевская битва разворачивалась в самом худшем для нас варианте. Немцы окружили огромное количество наших воинских соединений, образовался Ржевско-Вяземский котел, в котором с обеих сторон погибли сотни тысяч солдат и офицеров.
Ржев заслонил собой Москву, а также оттянул на себя значительные немецкие силы, которые готовились к прорыву сталинградской блокады. Воинский подвиг Ржева до конца еще не осмыслен и не оценен нашим обществом!..
В конце лета 1943 года в одной из жестоких контратак мой отец был ранен, контужен и взят в плен. Уже потом узнал, что в значительной степени его спасло то, что его заместитель сорвал с него лейтенантские лычки и в плен он попал как рядовой. Адальше – по страшной гитлеровской схеме превращения людей в рабов: распределительный концлагерь в Сычевке под Смоленском, потом карантинный лагерь в Барановичах под
Минском, потом тюрьмы и лагеря в Эльзасе, Хайльброме, где работал чернорабочим на сахарном заводе, потом Цитлинген, где работал разгрузчиком угля. Потом тюрьма города Эйслинген, где подвергался допросам и побоям, то же самое в тюрьме города Штутгарта, потом тюрьма в Нюренберге и т.д. В конце 1944-го был отправлен в концлагерь Дахау! Потом поезд с военнопленными, среди которых был отец, попал под бомбежку, был разбит. И в начале 1945 года отец был переведен в концлагерь Бухенвальд! При эвакуации Бухенвальда в самом конце войны пленных перевели в город Ляйтмериц, в Судетской области, где отец был освобожден Красной Армией 8мая 1945 года. После освобождения он находился на госпроверке в 192-м запасном полку 1-й Горьковской стрелковой дивизии, откуда уволен в запас 21 ноября 1945 года.
А мы с матерью, Клавдией Гавриловной, и старшим братом Владимиром практически перестали его ждать, получив в конце 1942 года извещение о том, что Ножкин Иван Петрович пропал без вести. В то время это означало в мягкой форме уведомление о смерти. Но фотографию отца я носил с детства все время или в кармане пальто, или в шапке, или где можно было ее сберечь.
И вдруг – божий подарок! 9 декабря 1945 года мой отец, Ножкин Иван Петрович, живой и, естественно, совсем не здоровый, появляется дома, в Москве, в нашей коммуналке, во дворе Яузской больницы! То-то радость была и для нас, и для соседей, и для родных! Больше всех радовался конечно я, но и вспоминал его дольше всех. Первые полгода просто не мог поверить, что это именно ОН. И даже несколько раз тайком сравнивал его с фотографией, которую всегда носил при себе. Но всу-таки поверил, что это и есть мой отец. Радость была особенная, но о ней я никому никогда не говорил.
Отец пришел с фронта очень больным человеком, но очень здоровым по жизненной философии, и на нас с братом это очень влияло. Его убежденность в отношении добра и зла, его чувство ответственности перед обществом, перед государством, отношение к работе, порядочность и честность в отношениях с родными и близкими. Он был для нас непререкаемым авторитетом и оказал решительное воздействие на наше с братом Володей воспитание. Жили мы более чем скромно, но благодаря отцу духовно жили очень интересно, содержательно, с желанием делать что-то для других, для страны, быть нужными людьми. Он был для нас живым примером, достойным подражания! Я с благодарностью вспоминаю его до сих пор.
О войне отец вспоминал редко. До войны не курил и не пил спиртного, когда вернулся – курил очень много. И когда его пытались отговорить от этого, он объяснял, что курили на фронте, чтобы притупить чувство голода, чтобы на какое-то время отвлечься, забыть, что в любую минуту нужно будет подняться в атаку, хоть немного снять нервное напряжение. Этому же способствовали боевые сто грамм.
О фронтовой жизни, особенно жизни военнопленного, отец не любил вспоминать. Во-первых, не хотел окунать нас в эту адскую атмосферу, во-вторых сам не мог без содрогания вспоминать то, что пришлось пережить. Так, иногда, кое-что вспоминал. Например, в одном из концлагерей он работал на угольной шахте, где добывали сланцевый уголь. Это мягкий и сладкий на вкус уголь. И когда совсем от голода мутился рассудок, они жевали этот уголь, а потом их выворачивало наизнанку от такого угощения. Голод, холод, побои, пытки – это обычная практика отношения немцев к советским военнопленным. Слов нет в русском языке, чтобы охарактеризовать все издевательства, которым подвергались наши солдаты. Людей превращали в скотов. И делали это с огромным удовольствием.
Интересная деталь – до конца дней своих отец не мог одолеть лагерной привычки в любом застолье, всегда, когда заканчивался обед, он собирал все крошки со стола и доедал их. За что получал выговор от матери. Мол, как тебе не стыдно. А он говорил: «Извини, но я не могу удержать себя, руки сами тянутся». И еще. По ночам его довольно часто мучали кошмары, во сне он скрипел зубами, стонал, иногда вдруг кричал: «В атаку!», «Вперед!», «Огонь!». Об этом можно рассказывать долго. Но это когда-нибудь в другой раз.
Одну только небольшую историю хочу вспомнить.
Как-то у нас были гости, среди них был незнакомый капитан. Был какой-то праздник. Во время обеда вспоминали военные годы, и капитан вспомнил свою боевую службу на фронте, он был связистом, и сказал отцу: «У вас, у сапуров, служба была во втором эшелоне – взял лопату да копай, и все дела».
И тут мой отец, Иван Петрович, заскрипел зубами, выпил рюмку и сказал нам с братом: «Я вам расскажу, что это за военная профессия – сапер! Кстати, и товарищу капитану будет интересно узнать. Потому что связистам что? Сиди у телефона, поддерживай связь. Оборвется – посылай солдат с катушкой.
А сапер – это одна из самых важных профессий на войне! Саперы – это прежде всего минеры. При отступлении уходят последними, закрывая минные поля перед наступающим врагом. При наступлении они идут впереди, освобождая от мин проход для наших солдат и техники. Кроме того, саперы обеспечивают безопасность командных пунктов, штабов и т.д. Это героическая профессия, требующая концентрации воли, разума и смелости. Недаром говорят: сапер ошибается один раз. Кроме этого, саперы принимают самое активное участие в боевых столкновениях с противником. При необходимости они вступают в бой наравне со всеми солдатами. А когда война заканчивается, саперы еще долго разминируют поля и дома, рискуя своей жизнью». – Отец закончил. Капитан крякнул, налил рюмки и сказал: «Признаю свою ошибку, извиняюсь и предлагаю выпить за наших героических саперов!».
На этом я бы хотел закончить свою небольшую заметку про отца. Отец прожил до 1961 года. А песню, посвященную ему, я написал шестнадцать лет спустя! Раньше не получалось. И только когда я оказался 1977 году во Ржеве и поездил по полям былых сражений с местными жителями, с крестьянами и когда они рассказали о том, что первые годы после войны в колхозах трактористы отказывались пахать поля, потому что трактор шел, как лодка на волнах, так много было в земле похоронено солдат Ржевской битвы. И урожаи были рекордными в первые послевоенные годы!.. И тогда я приехал в Москву и написал песню, посвященную моему отцу, Ножкину Ивану Петровичу. И с тех пор я считаю Ржев вторым своим родным городом после Москвы.

Под Ржевом

Под Ржевом от крови трава на века порыжела,
Под Ржевом поныне шальные поют соловьи
О том, как под Ржевом, под маленьким городом Ржевом,
Великие, долгие, тяжкие были бои.
Под Ржевом к девчатам спешат на свиданье ребята,
В округе задорные, звонкие песни звучат,
Порою не верится даже, что с песнями рядом
В пробитой земле и поныне осколки торчат.
Под Ржевом и ночью, и днем не смолкали сраженья,
А враг был одет, и обут, и силен, и жесток,
Под Ржевом сжималось, сжималось кольцо окруженья,
И наши от пуль и от голода падали с ног.
Под Ржевом болота, повсюду болота, болота,
Трясина да кочки, да ямы, да редкий ивняк,
И в эти болота без счета, без счета, без счета
Врезались герои отчаянных наших атак!..
Под Ржевом, уже на пороге родимого крова,
Последним усильем старались врага удержать,
Жестокою, страшною осенью сорок второго
Война пожинала бесчисленный свой урожай!
Под Ржевом в кровавой, свинцовой, сплошной круговерти
Не дрогнули славные дети родимой земли,
Рванулись в прорыв окруженья долиною смерти,
И в этой долине бессмертье свое обрели...
А ныне в долине колышется хлебное поле,
А ныне в долине снимают тройной урожай...
А там, под землею, в три слоя, в три слоя, в три слоя
Солдаты, солдаты, солдаты России лежат!
А дома поныне все ждут их, все ждут – не дождутся,
В сердцах у родных все кипит неоконченный бой,
А дома все верят, надеются – вдруг да вернутся?
Хоть в песнях, хоть в книжках, хоть в сказках вернутся домой!..
Под Ржевом от крови трава на века порыжела,
Под Ржевом поныне шальные поют соловьи
О том, как под Ржевом, под маленьким городом Ржевом
Великие, долгие, тяжкие были бои...

1977 г.

А закончить я хочу пожеланием всем нам, живущим в России, помнить, кому мы обязаны своей жизнью, своим существованием на земле. Кто сохранил нам великую цивилизацию, которая называется Россия, сохранил наш язык, культуру, огромные просторы, огромные природные богатства, которые сохранили нам фундамент нашего будущего. Мы в огромном долгу перед нашими отцами, дедами и прадедами. Не было бы их подвигов – не было бы и нашего государства, нашей России. Поэтому мы обязаны помнить их великий подвиг, беречь всу, что они для нас сохранили, по возможности, приумножать все лучшее и передать все это будущим поколениям. В этом и заключается смысл нашей жизни. Ибо известно, что без прошлого нет будущего.
А молодому поколению я искренне желаю так прожить свою жизнь, чтобы за вас не краснели от стыда ваши внуки и правнуки, а гордились своими отцами и дедами! Так же, как мы имеем счастье гордиться нашими отцами, дедами и прадедами!

МИХАИЛ НОЖКИН